Вышел в свет сборник рассказов греческой писательницы Элени Воиску на русском языке

Вышел в свет сборник рассказов греческой писательницы Элени Воиску на русском языке

Элени Воиску-Мартали родилась в 1921 году в Каире. Окончила там греческую гимназию и французский лицей, получив степень бакалавра философии. В течение 38 лет занималась педагогической деятельностью, в основном как преподаватель английского и французского языков. Активное участие в общественно-политической жизни имело для нее не всегда приятные последствия как в Египте, так и в Греции, куда она переехала на постоянное жительство в 1961 году вместе с мужем поэтом Антонисом Марталисом (1911-1985).

На русском языке до сих пор был опубликован только роман Э. Воиску «Кошмары и мечты» и три рассказа.

Известный журналист и прозаик Никос Папапериклис назвал ее книги «гремучей смесью из взрывчатых истин, концентрированным гневом против несправедливости, сгустком смелой мудрости». Читатель имеет возможность убедиться в правдивости этих слов.

С начало одного из рассказов Элени Воиску «ХАМСИН» Вы познакомитесь ниже. Чтобы приобрести сборник рассказов, пожалуйста, пишите сюда.

ХАМСИН

Мы встретились с ним в Венгрии, на озере Балатон. Точнее, в местечке Балатонфюред. Он наслаждался теплой водой и теплым солнцем, плавая на надувной подушке с надписью "МИКОНОС". Он мог быть и иностранцем, но я все же поинтересовалась:
- Грек?
- Грек. Надо же, как это мы оба оказались здесь. Вы живете в Венгрии?
- Нет. А вы? Наверно, политэмигрант?
- Нет. Турист.
- И я тоже.

Короче говоря, мы вместе пообедали и вместе сели в пятичасовой поезд, идущий в Будапешт. Нам предстояло проехать, если не ошибаюсь, около ста двадцати километров. Время за рассказами моего нового знакомого текло незаметно, и все было хорошо, пока не налетел хамсин.

- Много раз, - начал мой спутник, - я думал о том, что для меня было бы куда лучше прожить здесь, в эмиграции, все годы, пока в Греции была диктатура. Я, конечно, понимаю политэмигрантов, их тоску по родине. Зато они избежали мучений этого семилетия. И их дети не испытали на себе, что значит фашизм. Меня снова упрятали за решетку, когда я этого совсем не ожидал. Я просто не успел ничего такого сделать, и им это было хорошо известно. Тем не менее, меня арестовали за "прежнюю деятельность".

У меня никогда не было времени любоваться восходом или закатом. Я глядел на небо, только чтобы угадать, будет дождь или нет, брать с собой зонт или не брать. На высоте почти трех метров в потолке было маленькое окошечко. Непрозрачное стекло в нем было разбито, образовалась трещина шириною в два или три сантиметра. Я целыми днями смотрел на эту узкую полоску и видел, скорее - представлял себе, кусочек неба и плывущие по нему белые облака. Когда в прошлом мне приходилось слышать об этом или читать, я находил все это весьма романтичным. Прежде я никогда не всматривался в бегущие облака. Теперь же все слова утратили привычный смысл. Я жил, как в бреду. Вначале я весил семьдесят кило. Потом сделался совсем бесплотным, невидимым, так что мог свободно проскальзывать через щель и забираться на облако.

- Вам вводили психотропные средства?
- Тогда еще нет. Я улетал свободно и целыми днями путешествовал по небу. Задался целью вообразить себе, как выберусь через щель шириною два-три сантиметра, как полечу на облаке. Это ощущение доставляло мне радость. Не нужно ни багажа, ни прочей ерунды. Я поверил сказкам. Пиво пить будете?
- Нет, нет. Не хочется. Продолжайте.
- В то время я очень много думал о животных и удивлялся, почему о них не думают так же много и другие люди, которые жили, как и я, то есть, как животные. Помню, в одном маленьком бродячем зверинце я видел льва, который девять лет прожил в клетке размером метр на полтора. Он сидел, закрыв глаза, а мы платили деньги за то, чтобы посмотреть на неподвижного льва с закрытыми глазами. На льва, который в течение девяти лет не имел возможности выпрямиться во весь рост: высота клетки не позволяла. Вы были в зоопарке в Будапеште?
- Нет еще.
- Обязательно пойдите. Увидите, что такое подлинная культура. Вы можете, конечно, возразить, что любой зоопарк - это тюрьма. Но ведь всё познаётся в сравнении.
- Я собираюсь туда пойти.
- Побывайте и в клубе греческих политэмигрантов. Там можно купить книги всего за десять-двенадцать драхм.
- Неужели здесь продаются греческие книги?
- Да, и очень дешево. Запишите адрес: улица Баросс, 41.
- Записываю.
- Платим мы и за то, чтобы увидеть в документальных фильмах, как пять тысяч охотников убивают пятьдесят тысяч птиц, прилетевших из северных стран. Вечные страдания, рабство, резня, опустошение. И среди людей, и среди животных. Каторга, тюрьма по всему свету. Французские, английские, португальские, испанские, американские колонии и застенки. И вечно лишь отдельные, нерешительные, приглушенные голоса протеста даже в отношении животных. Мы опасаемся, как бы нас не сочли друзьями животных, то есть дураками, ведь людям самим нужно разрешить еще столько проблем. Но может ли цивилизованный человек рассматривать зло односторонне? Вы обратили внимание, как здесь заботятся о домашних животных? Попадались вам бродячие собаки или кошки?
- Нет. В самом деле, не попадались.
- Ненависть к животным в Греции и Испании - исключение для Европы. Забегу немного вперед. Когда я отбывал ссылку на острове Ярос, там была собака. Не знаю, как она туда попала. Знаю только, что для всех нас она была утешением. Вернемся, однако, к актуальным темам. Как, скажите, не восхищаться быком, который валит наземь тореадора, и, гордый, с воткнутыми в спину шпагами, вместо того, чтобы пропороть ему бок рогами, торжествующе упирается ногой в грудь этой кровожадной скотине - тореадору, обнюхивает его и невозмутимо удаляется. Разве это - пусть случайный, скажете вы, - не страшный урок унижения и презрения? Теперь вместо христиан на арену выходят быки. Людям всегда необходимо кровавое зрелище. А кто займет место быков? Мы тоже были, как быки в клетке. И у нас были свои тореадоры. Они окунали руки в кровь, чтобы показать их начальству и получить в награду увольнение; требовали, чтобы их жертвы сами держали котелки и собирали свою кровь, а потом давали бы им пить. Заставляли есть нечистоты... Вам противно слушать. Но вы, наверное, читали об этом.
- Читала.
- А я это видел. И перестал верить сказкам. Я не протиснулся бы в трехсантиметровую щель. Не улетел бы на облаке. В камере было еще окошечко с решеткой, совершенно ненужной, потому что это было не окно, а отверстие величиною с небольшой арбуз. Оно выходило на черепичную крышу, на низкие террасы старых домов. Изредка туда поднималась женщина и развешивала белье. На крыше расположились несколько котят - скучающих, голодных, одиноких, испуганных. Иногда на крышу взбирались мальчишки и длинными палками старались сбросить их на улицу. Самых маленьких котят они затискивали между черепицами и изо всех сил давили палками. Котята в отчаянии жалобно пищали. В такие минуты - я не стыжусь об этом говорить - у меня начинало учащенно биться сердце. И если голодным котятам удавалось уцелеть, я плакал. Будто самому удалось избежать смерти...

…

Роман Симкин. Специально для greek.ru

КОЛ-ВО ПОКАЗОВ: 3919

ИСТОЧНИК: http://www.greek.ru