Мы и они
07.01.2006 15:30
Доброе утро! Иногда я говорю это сама себе, иногда говорит мне кто-то другой, и утром думаешь, зачем он тут, этот кто-то, и как здесь оказался. В общем, ничего постоянного…
Скажите, что может быть постоянного в жизни эмигранта? Ничего. Работа — обычно на птичьих правах, документы — у большинства требующие постоянного подтверждения, любовники и любовницы — тоже отчего-то непостоянные, видимо, для того, чтобы картина жизни под названием «временное» была законченной.
Так и живем: в то ли в своей, то ли чужой стране Элладе: мы — неустойчиво — временные, и они — коренные.
Я
Я — маленькая, родители — молодые. Их все время спрашивали: «А почему вы не едете в Грецию жить, вы же греки?». Мама и папа вопрос не понимали и не принимали. Они жили в любимой стране, работали на любимой работе, воспитывали любимого ребенка.
Любимого ребенка, когда он вырос, друзья, случайные знакомые, коллеги вопрошали: «Когда в Грецию?». Ответ приблизительно такой, как много лет назад у молодых родителей — «не хочу». Никогда не думала, что в один день я так обижусь на всех и все происходящее вокруг и окажусь в Греции.
Звучит странно — «историческая родина». Есть что-то покалеченное в этом словосочетании: вроде бы не родина, а вроде бы она самая. К состоянию непонятости своих ощущений привыкла, выкапыванием из глубины сознания логических выводов и душевных порывов не занимаюсь.
Ноябрь, хожу в свитере, куртке. Который раз объясняю друзьям из России, что у нас холодно, 19 градусов. Это я еще в туфлях — мерзну, греки надели сапоги. Последние вообще все делают не так. Смешные люди!
Там, на холодных русских просторах — мы были греками, здесь, в маленькой солнечной стране, где на улицах растут мандарины, мы — русские, иногда «росопонтии». Вы думаете, обижаюсь? Нет! Зачем что-то доказывать, объяснять, что мы с дубов не слезли, что у нас есть в домах телевизоры, холодильники и прочие чудеса бытовой техники. Приехать сюда у нас было очень много причин. Каких? «А это не ваше дело», — все время грубо хочется ответить эллинам. Ну, конечно, не всем, но отдельным экземплярам.
Мы
«Нас» — греков, русских, украинцев, молдаван, белорусов, армян, грузин, — тех, кого можно отнести к русскоязычным, — почти 600 тысяч. 80% оказавшихся на греческой земле — женщины. «Наши» выполняют «черную» работу.
О работе. Коллега, узнав о моем горячем желании написать про «нас» и «их», живописала случившийся разговор в О.А.Е.Д. Приведу диалог и я. Моя знакомая, «наша», успевшая не только устроиться по специальности, но и открывшая свое дело, забежала в ОАЕД. Ее природное любопытство потребовало ответ на вопрос — почему к спискам с работами, к компьютеру с информацией о вакансиях никто не подходит. У девушки с бессмысленным взглядом, сидевшей в очереди, спросила: «Что, нет хороших работ?». Тут моя коллега почувствовала на себе высокомерный взгляд (упс, предательский акцент) и снисходительный ответ последовал тут же. «Места есть для чернорабочих. А я хочу работать по специальности!». Понятное дело, любопытство «нашей» заставило спросить, что же за профессия у девушки. Ответ был высказан, а голова гордо вскинута вверх: «Секретарь!». В общем, оказалось, что молодая гречанка умеет стучать по клавиатуре, набирая тексты, словно на печатной машинке, и не более того. А сколько амбиций!
«Мы» — дело другое. Покидая страну, зачастую «горячие точки», профессиональные врачи, которые не лечат от всех болезней «Депоном», пошли медсестрами и медбратами, собирали деньги, защищали дипломы в «неприступной» ДИКАТСА. Каждый день доказывали, что они — специалисты: работали в больницах, открывали свои офисы.
Теперь «мы» живем как государство в государстве. Русскоязычные врачи лечат русскоязычных пациентов. Мы читаем свои газеты, ходим в свои магазины и кафе. В Афинах образовались районы для «наших».
Один армянский коммерсант как-то назвал Мениди и Аспропиргос — «понтийским царством». Вначале мне показалось высказывание обидным, а потом пришло — почему бы и нет. Дома, магазины — все как в бывшем Советском Союзе, уклад жизни менять не захотели. Плохо греки–понтийцы ассимилируются, а когда местные стали косо поглядывать, обособились, мол, да «мы» — понтийцы. Другие, и все тут.
Еще один район — Каллифея — впору назвать русско-украинским. Недалеко от центра, не шумно, недорого — жить можно. Как-то раз мой приятель рассказывал девушке, как проехать до Каллифеи. Между делом заметил, что там, в основном, русскоязычные живут. Я возмутилась: «Нет, там много греков!», — на что он засмеялся и сыронизировал: «Да, встречаются иногда ЕЩЕ».
Русские и украинцы идут на компромисс быстрее понтийцев, ведь последние ехали в свою страну, а она оказались в чужой. Отсюда обиды и непонимание. К тому же греков в Советском Союзе притесняли: переселения и тюрьмы. Уехали в Элладу, а тут все по второму кругу: презрение и анекдоты.
Те, у кого в паспорте не стояло «грек» или «гречанка» ехали на древнюю землю заработать, посему изначально не ждали от государства манны небесной и снисхождения. Легко сходятся с местными, перенимают привычки и взгляды на жизнь. И всегда кажется, что вот, приняли. Ан, нет! Для эллина — «укранезы» и «росиды» — второй сорт. Отсюда и горькое понимание «наших» женщин греками, понятное только нам, проживающим в Греции: «Русские и украинки — это не национальность, это — профессия». Мне обидно! Нет, я не против. Каждый выживает как может. Пытаются вытрясти с жадного грека карточку для телефона, сигареты, деньги на вещи. Получилось — считай, счастье. Не получилось — греков много, красивых девушек мало.
«Нам» тяжело, но «мы» не ноем. «Нас» еще в детстве отучили хныкать по мелким, да и по крупным неприятностям. «Мы» такие, какие есть, да и «они» такие, какие есть.
Они
Он продает на Омонии всякую мелочь: карты, штопоры, батарейки. Ему 45. Не женат. Жилья своего нет. Машины нет. Работы официальной нет. Налоговую декларацию не заполняет. Он гордо называет себя «эллин», а меня «росопонтия». Я, как уже утверждала выше, не обижаюсь.
Он уверен, что я сбежала из России потому, что работы у меня не было, есть мне было не на что и в квартире, кроме оборванного дивана, у меня ничего не имелось. В его арендованной квартире, состоящей из двух крошечных комнат — два жалких диванчика. Подобные были у моей прабабушки... Еще у него есть маленький телевизор — у меня такой стоял на кухне. Но он — «эллин», и потому все мои рассказы для него «вранье». Зачем ты уехала? Хочу ответить: «Не твое дело». Но сдерживаюсь. Зачем хамить?..
«Они» «нас» не любят. Мы у них отбираем работу, мешаем жить. «Они» свою демографическую статистику не знают, а если бы знали, то помалкивали. А она такова: еще в 90-е годы обозначился в Греции страшный демографический кризис. Умерших было больше родившихся в 1996, 1998, 1999 и 2000. Выходит, что иностранцы, то есть «мы», спасаем «их племя молодое» от непосильного груза содержания лет эдак через 50 стариков.
«Они» не будут сходить с ума на рабочем месте, пытаясь осилить неподъемный объем. Почему? А зачем? За это больше не заплатят, а с работы в Греции выгнать легко иностранца, а не эллина. Вот и весь ответ.
«Мы» и «Они»
Ну, с чего это противостояние? От необразованности и злобы! Причем с обоих сторон. Сейчас в России, когда жизнь все туже затягивает пояса, или, быть может, шеи россиян, иностранцы (армяне, азербайджанцы, украинцы, узбеки) стали главными виновниками бед. Российские власти растущему национализму попустительствуют — всегда должны иметься козлы отпущения, иначе этим животным вполне может стать власть. А в Греции что? Да, думаю, то же самое. Просто не так ярко выражено, пока не так ярко… Сейчас главными виновниками падающей вниз экономики признаны — социалисты. Понятно дело, у власти ныне демократы. Придет завтра — журналисты с экранов телевизоров и страниц газет укажут обществу новых врагов — эмигрантов. Толпа примет на веру, а эмигрант ожесточится еще больше.
Мне рассказали недавно историю. Честно, услышала и ужаснулась. Хорошо приняв 40-градусной жидкости, украинцы решили сжечь греческий флаг — плохо им в Элладе. Обгоревшее полотнище спасла русскоязычная гречанка. Измученный национальный флаг она хранит дома. Новая земля не дала ей работы, денег, счастья — но для нее это не повод не любить историческую родину. Что тут добавить!
Еще в школе нам говорили, что относятся к тебе всегда так, как ты это позволяешь. Забыли?
Катерина Арабаджи (газета "Афины & ELLAS")
Мы и они
Греческие баррикадыДоброе утро! Иногда я говорю это сама себе, иногда говорит мне кто-то другой, и утром думаешь, зачем он тут, этот кто-то, и как здесь оказался. В общем, ничего постоянного…
Скажите, что может быть постоянного в жизни эмигранта? Ничего. Работа — обычно на птичьих правах, документы — у большинства требующие постоянного подтверждения, любовники и любовницы — тоже отчего-то непостоянные, видимо, для того, чтобы картина жизни под названием «временное» была законченной.
Так и живем: в то ли в своей, то ли чужой стране Элладе: мы — неустойчиво — временные, и они — коренные.
Я
Я — маленькая, родители — молодые. Их все время спрашивали: «А почему вы не едете в Грецию жить, вы же греки?». Мама и папа вопрос не понимали и не принимали. Они жили в любимой стране, работали на любимой работе, воспитывали любимого ребенка.
Любимого ребенка, когда он вырос, друзья, случайные знакомые, коллеги вопрошали: «Когда в Грецию?». Ответ приблизительно такой, как много лет назад у молодых родителей — «не хочу». Никогда не думала, что в один день я так обижусь на всех и все происходящее вокруг и окажусь в Греции.
Звучит странно — «историческая родина». Есть что-то покалеченное в этом словосочетании: вроде бы не родина, а вроде бы она самая. К состоянию непонятости своих ощущений привыкла, выкапыванием из глубины сознания логических выводов и душевных порывов не занимаюсь.
Ноябрь, хожу в свитере, куртке. Который раз объясняю друзьям из России, что у нас холодно, 19 градусов. Это я еще в туфлях — мерзну, греки надели сапоги. Последние вообще все делают не так. Смешные люди!
Там, на холодных русских просторах — мы были греками, здесь, в маленькой солнечной стране, где на улицах растут мандарины, мы — русские, иногда «росопонтии». Вы думаете, обижаюсь? Нет! Зачем что-то доказывать, объяснять, что мы с дубов не слезли, что у нас есть в домах телевизоры, холодильники и прочие чудеса бытовой техники. Приехать сюда у нас было очень много причин. Каких? «А это не ваше дело», — все время грубо хочется ответить эллинам. Ну, конечно, не всем, но отдельным экземплярам.
Мы
«Нас» — греков, русских, украинцев, молдаван, белорусов, армян, грузин, — тех, кого можно отнести к русскоязычным, — почти 600 тысяч. 80% оказавшихся на греческой земле — женщины. «Наши» выполняют «черную» работу.
О работе. Коллега, узнав о моем горячем желании написать про «нас» и «их», живописала случившийся разговор в О.А.Е.Д. Приведу диалог и я. Моя знакомая, «наша», успевшая не только устроиться по специальности, но и открывшая свое дело, забежала в ОАЕД. Ее природное любопытство потребовало ответ на вопрос — почему к спискам с работами, к компьютеру с информацией о вакансиях никто не подходит. У девушки с бессмысленным взглядом, сидевшей в очереди, спросила: «Что, нет хороших работ?». Тут моя коллега почувствовала на себе высокомерный взгляд (упс, предательский акцент) и снисходительный ответ последовал тут же. «Места есть для чернорабочих. А я хочу работать по специальности!». Понятное дело, любопытство «нашей» заставило спросить, что же за профессия у девушки. Ответ был высказан, а голова гордо вскинута вверх: «Секретарь!». В общем, оказалось, что молодая гречанка умеет стучать по клавиатуре, набирая тексты, словно на печатной машинке, и не более того. А сколько амбиций!
«Мы» — дело другое. Покидая страну, зачастую «горячие точки», профессиональные врачи, которые не лечат от всех болезней «Депоном», пошли медсестрами и медбратами, собирали деньги, защищали дипломы в «неприступной» ДИКАТСА. Каждый день доказывали, что они — специалисты: работали в больницах, открывали свои офисы.
Теперь «мы» живем как государство в государстве. Русскоязычные врачи лечат русскоязычных пациентов. Мы читаем свои газеты, ходим в свои магазины и кафе. В Афинах образовались районы для «наших».
Один армянский коммерсант как-то назвал Мениди и Аспропиргос — «понтийским царством». Вначале мне показалось высказывание обидным, а потом пришло — почему бы и нет. Дома, магазины — все как в бывшем Советском Союзе, уклад жизни менять не захотели. Плохо греки–понтийцы ассимилируются, а когда местные стали косо поглядывать, обособились, мол, да «мы» — понтийцы. Другие, и все тут.
Еще один район — Каллифея — впору назвать русско-украинским. Недалеко от центра, не шумно, недорого — жить можно. Как-то раз мой приятель рассказывал девушке, как проехать до Каллифеи. Между делом заметил, что там, в основном, русскоязычные живут. Я возмутилась: «Нет, там много греков!», — на что он засмеялся и сыронизировал: «Да, встречаются иногда ЕЩЕ».
Русские и украинцы идут на компромисс быстрее понтийцев, ведь последние ехали в свою страну, а она оказались в чужой. Отсюда обиды и непонимание. К тому же греков в Советском Союзе притесняли: переселения и тюрьмы. Уехали в Элладу, а тут все по второму кругу: презрение и анекдоты.
Те, у кого в паспорте не стояло «грек» или «гречанка» ехали на древнюю землю заработать, посему изначально не ждали от государства манны небесной и снисхождения. Легко сходятся с местными, перенимают привычки и взгляды на жизнь. И всегда кажется, что вот, приняли. Ан, нет! Для эллина — «укранезы» и «росиды» — второй сорт. Отсюда и горькое понимание «наших» женщин греками, понятное только нам, проживающим в Греции: «Русские и украинки — это не национальность, это — профессия». Мне обидно! Нет, я не против. Каждый выживает как может. Пытаются вытрясти с жадного грека карточку для телефона, сигареты, деньги на вещи. Получилось — считай, счастье. Не получилось — греков много, красивых девушек мало.
«Нам» тяжело, но «мы» не ноем. «Нас» еще в детстве отучили хныкать по мелким, да и по крупным неприятностям. «Мы» такие, какие есть, да и «они» такие, какие есть.
Они
Он продает на Омонии всякую мелочь: карты, штопоры, батарейки. Ему 45. Не женат. Жилья своего нет. Машины нет. Работы официальной нет. Налоговую декларацию не заполняет. Он гордо называет себя «эллин», а меня «росопонтия». Я, как уже утверждала выше, не обижаюсь.
Он уверен, что я сбежала из России потому, что работы у меня не было, есть мне было не на что и в квартире, кроме оборванного дивана, у меня ничего не имелось. В его арендованной квартире, состоящей из двух крошечных комнат — два жалких диванчика. Подобные были у моей прабабушки... Еще у него есть маленький телевизор — у меня такой стоял на кухне. Но он — «эллин», и потому все мои рассказы для него «вранье». Зачем ты уехала? Хочу ответить: «Не твое дело». Но сдерживаюсь. Зачем хамить?..
«Они» «нас» не любят. Мы у них отбираем работу, мешаем жить. «Они» свою демографическую статистику не знают, а если бы знали, то помалкивали. А она такова: еще в 90-е годы обозначился в Греции страшный демографический кризис. Умерших было больше родившихся в 1996, 1998, 1999 и 2000. Выходит, что иностранцы, то есть «мы», спасаем «их племя молодое» от непосильного груза содержания лет эдак через 50 стариков.
«Они» не будут сходить с ума на рабочем месте, пытаясь осилить неподъемный объем. Почему? А зачем? За это больше не заплатят, а с работы в Греции выгнать легко иностранца, а не эллина. Вот и весь ответ.
«Мы» и «Они»
Ну, с чего это противостояние? От необразованности и злобы! Причем с обоих сторон. Сейчас в России, когда жизнь все туже затягивает пояса, или, быть может, шеи россиян, иностранцы (армяне, азербайджанцы, украинцы, узбеки) стали главными виновниками бед. Российские власти растущему национализму попустительствуют — всегда должны иметься козлы отпущения, иначе этим животным вполне может стать власть. А в Греции что? Да, думаю, то же самое. Просто не так ярко выражено, пока не так ярко… Сейчас главными виновниками падающей вниз экономики признаны — социалисты. Понятно дело, у власти ныне демократы. Придет завтра — журналисты с экранов телевизоров и страниц газет укажут обществу новых врагов — эмигрантов. Толпа примет на веру, а эмигрант ожесточится еще больше.
Мне рассказали недавно историю. Честно, услышала и ужаснулась. Хорошо приняв 40-градусной жидкости, украинцы решили сжечь греческий флаг — плохо им в Элладе. Обгоревшее полотнище спасла русскоязычная гречанка. Измученный национальный флаг она хранит дома. Новая земля не дала ей работы, денег, счастья — но для нее это не повод не любить историческую родину. Что тут добавить!
Еще в школе нам говорили, что относятся к тебе всегда так, как ты это позволяешь. Забыли?
Катерина Арабаджи (газета "Афины & ELLAS")
КОММЕНТАРИИ
Форум для отзывов 11 не существует.
