Никос Зервас: «Иногда стыдно за русских»
02.02.2006 00:20
Никос Зервас: «Иногда стыдно за русских»
Интервью газеты «АиФ» с известным в Европе греческим писателем Никосом ЗЕРВАСОМ.ОДНИ называют Зерваса политическим конъюнктурщиком и сочинителем дешёвых триллеров, другие — создателем лучшего подросткового боевика последнего десятилетия. Недавно в России вышла его первая книга из серии «Дети против волшебников». В ней русские дети одерживают победу над Всемирной лигой колдунов. Автор не скрывает, что создал свою многотомную эпопею в пику Гарри Поттеру.
— НИКОС, мне не совсем понятно, почему вы, греческий писатель, пишете о России, о русских… В Европе это модно?
— Вы употребили самое точное слово. Это именно модно. Европа последние пятнадцать лет вновь открывает для себя Россию. Например, этой осенью мы с моим школьным другом, нейрохирургом, собирали грибы недалеко от нашей дачи на острове Андрос, и я рассказывал ему о том, что в России есть хороший национальный тест на проверку грибов — кладёшь, мол, в кастрюлю луковицу, и если она зеленеет, то, значит, в грибах есть яд. Он меня слушал-слушал, а потом вдруг и говорит: «Знаешь, Никос, лучше назвать это не «русский тест», а «русская рулетка». Сегодня европейское культурное пространство многое впитывает из русской действительности. Посмотрите на западные постмодернистские опусы: русские герои один другого краше — колдун Каркаров, какой-то злодей Крамм в русской косоворотке (отрицательные персонажи книги и фильма «Гарри Поттер и кубок огня», русские по национальности…) Нет-нет, вы правы, это именно модно.
Дрянь и нечисть в школах…
— ВЫ ХОТИТЕ сказать, что Европа и Запад впитывают от нас только плохое?
— Я не сказал «только плохое», но, к сожалению, плохого больше. Вообще-то в Греции, как и во многих европейских странах, спокойная жизнь закончилась с началом перестройки в Советском Союзе. Миллионы советских граждан хлынули в Европу, в результате чего резко ухудшилась криминогенная обстановка. Однако для меня Россия — больше, чем просто Россия. Я сроднился с вашей страной, пожив сначала четыре года в Москве, а потом ещё несколько лет на Урале, под Орском. Здесь я создал семью, мои дети наполовину русские, дома мы часто говорим по-русски. Моя первая и вторая Родина — самые близкие и родные между собой страны в мировом культурном пространстве. Так что для меня как писателя Россия — это не мода, а глубокая любовь.
— При всей вашей близости к России, при том, что жена у вас русская, вы говорите, что иногда вам стыдно смотреть на русских… Почему?
— Если вы прочли хотя бы первую мою книгу «Дети против волшебников», то вам должно быть понятно почему. Послушайте, ну разве не стыдно смотреть на народ, позволяющий наглым, полуобразованным выскочкам-журналистам унижать собственную армию, позволяющий вульгарным постмодернистам-писателям унижать великую русскую культуру, позволяющий педагогам и директорам русских школ зазывать к русским детям всякую дрянь и нечисть… В «Детях» дана целая галерея антигероев, из-за которых человеку, любящему русский народ, стыдно на этот народ смотреть! Это директор школы Гантелина, журналист Уроцкий, богослов Осип Куроедов и другие.
Конечно, антигерои были в России всегда. Но одновременно в русской истории и культуре основным движущим потенциалом всегда выступала совесть. То есть русская душа и русская культура совестливы по своей сути. Совесть позволяла русскому человеку отделить грех от правды: в собственной душе и в окружающей жизни. Одновременно совесть являлась тем камертоном, по которому настраивали свой внутренний слух и производители, и потребители русской культуры. А что происходит сейчас? Посмотрим правде в глаза: основным культурологическим типом стал человек без совести. И сразу даже не скажешь, что или кто идёт впереди: то ли это бессовестная культура оказывается востребована бессовестным человеком, то ли, наоборот, бессовестная культура сознательно формирует человека без совести, который потребляет потом эту бессовестную культуру всё ненасытнее и ненасытнее. Знаете, люди восточного типа христианской цивилизации — русские и греки — в этом очень похожи: если мы остаёмся без совести, то теряем всё. А вот потеря или отсутствие совести у человека западной духовной ориентации не так заметна. Ведь их культура никогда не была совестливой по сути. Как раз от этого и мой стыд — и за русских, и за греков. «Что имеем, не храним…», а потом остаёмся без совести, но зато с каким-нибудь «христианским рок-н-роллом». А зачем? Тогда уж в тысячу раз лучше пойти и вместо этой слюнявой пошлятины послушать хорошую итальянскую оперу.
Пафос элементарного людоедства
— ЗА ЧТО вы так ненавидите Гарри Поттера? Может, в вас говорит профессиональная зависть к Джоан Ролинг?
— А кто это — Джоан Ролинг?
— Издеваетесь?! Ролинг — это английская писательница, автор книг про Гарри Поттера…
— Правда? Во всяком случае, мне неизвестна писательница Джоан Ролинг. Книги про Гарри Поттера — это за пределами литературы. Это грубый ширпотреб — только, повторюсь, мне ещё не ясно, что стоит впереди: телега или кобыла. А насчёт моей ненависти к Гарри Поттеру… Знаете, если бы Гарри был живой мальчик, то его стоило бы не ненавидеть, а жалеть, потому что такую болезнь можно исцелить только одним — любовью. Но Гарри Поттер — это, слава Богу, не живой мальчик с бессмертной душой, а мёртвый, бездушный коммерческий бренд — идол, к которому я, естественно, отношусь крайне отрицательно. Поскольку с помощью этого бренда моим и вашим детям прививается любовь к колдовству, и через 10–15 лет, одурманенные ложью, ушедшие от Бога дети сформируют поколение новых богоборцев — наследников смуглявых пропылённых комиссаров. Так что не ненависть к человеку, но — борьба с врагом.
— Издатели вас не упрекали в том, что для детской книги в вашем произведении слишком много патриотического пафоса?
— Но ведь пафос напрямую связан со страданием, с болью — ещё со времён античной эстетики. А боль — это и есть естественная реакция нормальной души на то, что происходит сейчас в России да и в мире вообще. Любовь к другому без боли — это не любовь, а самоуслаждение. Конечно, по сути, это тоже любовь, но извращённая — к самому себе. Если же говорить о пафосе как об идейно-эмоциональном содержании художественного произведения, то, знаете, подавляющее большинство современных литературных продуктов намного пафоснее, чем «Дети против волшебников». Пафос воинствующего постмодернизма — ого-го! — да социалистический реализм рядом выглядит вялым, апатичным старикашкой! Эмоционально-идейный накал строящего светлое будущее Павки Корчагина несравненно ниже, чем, например, накал порока какой-нибудь Ирины Владимировны Таракановой (героиня романа Виктора Ерофеева «Русская красавица». — Прим. авт.). Хотя, несомненно, по душевной организации жертвенный Павка (и жертвенный Островский) стоят на порядок выше ерофеевских сопливых бабьих эмоций, которым так и не суждено подняться со своих постмодернистских четверенек. Постмодернизм тщеславен, нахален, полон самомнения и — необыкновенно пафосен. А всё потому, что ущербность и грех всегда агрессивны. Пафос гомосексуализма, пафос хамства, пафос тупого ёрничества… У одного известного детского писателя — пафос элементарного людоедства, с юморком, конечно, с приколом, но видно, что сам он одержим этой страстью и всё его людоедское злосмрадие с пафосом произливается от избытка его нездорового сердца: «Три людоеда съели пять плаксивых девочек и закусили двумя непослушными мальчиками… Сколько детей досталось каждому людоеду?» И так из страницы в страницу, из тома в том, из эпохи в эпоху… Потому из всех возможных пафосов я и выбрал пафос патриотизма: любовь к Родине и боль за неё. Это здоровый пафос, он естествен для здоровой души.
Сергей ГРАЧЁВ
КОММЕНТАРИИ
Форум для отзывов 11 не существует.
