«Музыка катастроф» в трактовке Теодора Курентзиса

Дирижер без палочки, экспериментатор и провокатор Теодор Курентзис настаивает на том, что суть музыки – мистическая, какой бы музыка ни была: барочной, авангардной или ультрасовременной. В рамках проекта «Платформа» он призвал вернуться к исполнительству, как ритуальной практике. Вместе с единомышленниками из Московского ансамбля современной музыки Теодор Курентзис исполнил в Центре современного искусства «Винзавод» пять произведений, объединенных темой «Катастрофа».

Музыка – страшная сила. Разрушительная. И, несомненно, дионисийская: через разрушение ведет к свободе и обновлению, верит Теодор Курентзис. Поменяв дирижерскую палочку на барабанные, он падает со своим инструментом на пол, а соло доверяет исполнителю на пиле типа «болгарка». Всё, чтобы вернуть в классическую музыку, ту энергию, которая в 60-е ушла в рок-н-ролл.

«Где апокалипсис, катарсис, экстаз?» – задается вопросом дирижер.

Чтобы за значением этих древних греческих слов не пришлось в скором времени лезть в словарь мертвого языка, нужно вернуть музыке ее изначальный смысл – смысл высвобождающего энергию ритуала. Такое мнение разделял другой грек – авангардист Яни Христу. В 68-м он написал произведение для актера, ансамбля и трех магнитофонных пленок – «Анапарастасис III», подзаголовок – «Пианист». Этот пианист – драматичная фигура, никак не может преодолеть дистанцию, отделяющую его от инструмента, что и становится причиной локального апокалипсиса. Оркестранты впадают в экстаз, зрители испытывают катарсис.

«Он точен и прекрасен, говорит композитор и куратор музыкальной программы проекта «Платформа» Сергей Невский. – Когда говорят, что «Курентзис – это шоу на сцене» – это неправда, потому что он бесконечно способен уйти в тень ради музыки и он очень точно, очень детально работает с музыкантами».

Сергей Невский знал, что Теодор Курентзис давно мечтает исполнить «Анапарастасис» Христу. Вместе они придумали дополнить две пьесы Христу концертом Джона Кейджа, в котором оркестр бунтует против дирижера, а тому остается работать метрономом; плачем по Яни Христу Джачинто Шелси, в котором вокалистка заходится ненормированной скорбью, и наконец, сочинением самого Невского, в котором фарфоровые чашки и конструкторы LEGO крушатся молотком. Пять произведений – одна идея: музыкант за гранью своих возможностей.

«Это такая материя, сталкиваясь с которой, понимаешь что-то про себя, – отмечает композитор и вокалист Борис Филановский. – Я, в частности, понимаю, что моих возможностей для нее недостаточно, приходится прыгать выше головы».

Борис Филановский не только современный композитор, он еще и экстремальный вокалист. По мановению «дирижерских палочек» впадает в транс. Борису Филановскому вторит солистка Московского ансамбля современной музыки – Наталья Пшеничникова

Аутичный вокал – без слов, без нот – сродни той панике, которую испытывает пианист в произведении Христу перед роялем. И в том, и другом случае музыкант бросается в бой без правил: с условностями академического исполнительства, за архаичный ритуал и серьезное отношение к авангарду.
Количество показов: 2761