История как понтийские греки заселили Северный Кавказ и Цалку в Грузии

Регистрация новых пользователей на форуме прекращена.

Для того, чтобы задать вопрос о Греции, пожалуйста, присоединяйтесь к нашему чату в Телеграм.



Страницы: 1
RSS
История как понтийские греки заселили Северный Кавказ и Цалку в Грузии, Автор: Асадов Юрий Николаевич
 
Аргиропольские потоки

В Ставропольской губернии ходоки-греки появились в 1861-1863годах. Они были уполномочены осмотреть на месте предоставляемые царским правительством России земли и убедиться в достоверности привилегий для переселенцев.
9 ноября 1861 года император Александр II приказывает создать особый комитет из министров: военного, финансов и государственных имуществ по переселенцам.
Сформированный комитет направляет к Наместнику Кавказа в Тифлис специального представителя для решения следующих вопросов:
а) определение района заселения;
б) способы переселения;
в) о пособиях и льготах.
Согласованные с Наместником Кавказа вопросы по переселенцам, легли в основу Постановления Комитета, а 27 февраля 1862 года, своим указом государь-император утвердил данное постановление и разрешил грекам из восточных районов Турции переселиться на Северный Кавказ.
В 1861 году Ставропольскую губернию покинули многие ногайские семьи. Степные просторы от горы Кинжал по направлению к Ставрополю и до ногайцев не густо заселённые – опустели значительно. При правительстве Ставропольской губернии создаётся межевая комиссия для распределения земель. На основании работы, проведённой этой комиссией, Ставропольская Палата государственных имуществ распорядилась выделить под греческие поселения земли в степных районах от ногайского аула Канглы через реку Калаус к Ставрополю на места бывших аулов Нагут, Крымгирей и бывшую Султанскую Ставку (Султан):
1. «…под селением Бештаукумским ногайцам в ауле Канглы 21026 десятин 2257 саженей;
2. Выделено для поселения турецких греков и русских крестьян при урочище Нагут 40433 десятины 108 саженей;
3. Для них же выделено при урочище, Султановском у Брыковой горы 40392 десятин 1643 саженей;
4. Для тех же поселенцев выделено при урочище, где был Крымгирейский аул, 28374 десятины 1933 саженей».3
Ещё прежде прибытия главных масс греков, Ставропольская Палата государственных имуществ распорядилась о том, чтобы их депутатам были показаны те земли, которые предполагаются к заселению греками, т.е. бывшая Султанская Ставка и бывшие ногайские аулы Нагут4 и Крымгирей.
Прибывшие в мае 1862 года доверенные лица от первой партии греков-переселенцев священники Дмитрий Харлампиди и Михаил Чапрониди были ознакомлены с распоряжением Палаты государственных имуществ и осмотрели предлагаемые земли. Ознакомившись с выделенными участки, депутаты выразили неудовольствие предложенными землями из-за отсутствия воды, леса, камня. Они объявили, что местность эта не удовлетворяет желаниям их доверителей. Их устроили бы земли незаселённые, земли, лежащие по долине реки Кума, действительно превосходные во всех отношениях, но, или уже пожалованные, или предназначавшиеся к пожалованию частным лицам. Эти земли, изобиловавшие водами реки Кума и её притоков, камнем гор-лакколитов, лесом предгорий, всем чего не доставало в указанной для греков степи, и вместе с тем совершенно пустынных и не заселённых, невольно привлекали к себе внимание греческих депутатов. Объяснениям Палаты относительно принадлежности этих земель частным лицам, они как кажется, плохо верили. По крайней мере, они ушли обратно в Турцию, не дав понять ничем, на что они решились… Делегаты вернутся в Ставропольскую губернию осенью 1867 года вместе со своими доверителями на земли князя Орбелиани и графа Евдокимова. Но это произойдёт через пять лет…



Лето 1863 года. На Кавказ хлынул большой поток греков из Трапезундского пашалыка. Из-за погодных условий они не смогли перейти Кавказский хребет. Пришлось остаться зимовать в Грузии, в «Цалках».1 Об этом сообщает газета «Кавказ» № 9 за 1864 г., писавшая в то время: «…число их (греков) доходило до 300 дымов по 9 душ каждый. Пришельцы нашли радушный приём у своих сородичей в Цалке, откуда они ранней весной (1864 г.) отправились в Ставропольскую губернию». К переселенцам присоединятся 23 семьи цалкинских греков и в сентябре 1864 года они вступят в пределы губернии.
Турецких греков ожидали в Пятигорске давно, ещё летом. Уездные власти, реализуя постановление правительства и указ императора от 27 февраля 1862 года, оказали пособие изгоям-грекам из казённой дачи лесом, для каждого семейства посеяли по одной четверти озимого хлеба (ржи), произведена дача провианта по 1 пуду 32 фунта2 в месяц на душу, начиная с шестилетнего возраста.
Так как зима была уже не за горами, прибывшие одна за другой колонны греков общей численностью около 2700 человек, окружное начальство незамедлительно направило на пожалованные царём земли в северо-западной части Пятигорского уезда. В Нагуты были направлены около 200 греческих семей, бывших жителей турецких сёл Кумбят, Каркана, Селитеря,1 а в Крымгирей – 100 семей. Но в Крымгирее жили ногайцы2 в выстроенном ими самовольно ауле. Греки выразили решительное нежелание селиться вместе с ними. Со своей стороны крымгиреевцы отказались оставить аул и переселиться в аул Канглы под селением Бештаукумским, как того требовало распоряжение Ставропольской палаты государственных имуществ. К непокорным обитателям Крымгирея властям пришлось применить военную силу. Ногайцев переселили в Канглы, где они компактно проживают до сего времени.
Перед глазами уставших и измождённых длительным переходом греков раскинулась голая степь, тянущаяся между Пятигорском и Ставрополем, и без того почти безлюдная после ухода большей части ногайцев в Турцию, а меньшей – переселённой в Канглы, виделась совершенною пустыней.
Тем временем, той же осенью 1864 года в Пятигорский уезд вошла очередная колонна бывших жителей казы Ширан Гюмюшханского санджака Турции, численностью около 1000 человек, выходцы сёл Тызых и Зумона. В рапорте исправляющего должность Пятигорского Окружного начальника его Превосходительству Господину Ставропольскому Губернатору от 22 октября 1864 года отмечена необходимость «оказать им (грекам) такое же пособие, какое оказано и поселившимся уже грекам, а именно отпустить на постройку жилищ из казённой дачи нужного количества леса, досок для дверей, окна, посеять для каждого семейства, по крайней мере, по одной четверти озимого хлеба (ржи), дабы обеспечить их продовольствием на будущее время и производить дачу провианта по 1 пуду 32 фунта в месяц на душу населения, начиная с шестилетнего возраста.3» Тысячедушный людской поток потянулся из Пятигорска в Султан…
В Нагуте, Крымгирее, Султане переселенцы-греки сразу же взялись за обустройство. Первым делом рыли землянки, сооружали сараи для скота, готовясь к зиме. Однако очень скоро греки столкнулись с бездушным отношением местных властей к их нуждам и заботам.
«…Наступила зима. Греки, поселённые в Нагуте и Султанском в землянках, сделанных на скорую руку, немало терпели от холода. Целые сотни их разбрелись нищенствовать по всему уезду и даже за его пределами по Ставропольской губернии, по земле Кубанского и Терского войск4…» Очевидно выделенные пособия не доходили до горемычных скитальцев в полном объёме, как того требовало постановление комитета правительства по переселенцам. «… Между тем, греки, недовольные выбором земель, разочарованные в своих надеждах получить большие и безвозмездные пособия со стороны правительства, апатично и равнодушно относились к своему устройству на новом месте. На все заботы и беспокойства местного начальства об них они смотрели как на что-то должное. В сущности, они считали себя обманутыми и полагали, что правительство или должно исполнить те обещания, которые оно, по их мнению, им давало, или же прокормить их в течение зимы и затем отправить обратно в Турцию. Поэтому они неохотно брались за какой бы то ни было труд, хотя бы этот труд клонился в их же собственную пользу. Часто требовались самые энергичные меры со стороны начальства, чтобы заставить их заготовлять себе топливо, строить землянки и производить другие столь же необходимые для них самих работы. Местное начальство не совсем справедливо приписывало это влияние исключительно лености, празднолюбию и другим неблаговидным свойствам греков. Последующие годы доказали, что греки в сущности далеко не ленивы…
Из 3500 человек, пришедших из турецкого Понта3 на Северный Кавказ осенью 1864 года и, основавшие сёла Ногутское, Крымгиреевское, Султан на местах бывших ногайских поселений, за полгода смерть унесла жизни третьей части населения, т.е. около 1200 душ. За первые два года население этих сёл сократилось на половину – умерло около 1700 человек.
Население земного шара едва ли обратило внимание, как с её лица исчезли сотни ни в чём не повинных человеческих жизней, но наместник Кавказа наверняка был хорошо осведомлён о положении дел расселившихся недавно греков-изгоев. Вероятно, поэтому в 1865 году на пост губернатора Ставропольской губернии был назначен грек по национальности Георгий Константинович Властов, род которого обосновался в России ещё в XVIII веке. Г. К. Властов родился в Москве, в канун восхождения на российский престол Николая I. Блестяще окончив кадетское училище, он отправляется на Кавказ. Юный Георгий прошёл с Кабардинским 80-м пехотным полком по многочисленным местам сражений в Кабарде, Дагестане, Чечне. Кавказская война шла к завершению, когда полковник Кабардинского полка Георгий Властов получил предложение занять пост вице-губернатора, а 1865 году – губернатора Ставропольской губернии. На этой должности он прослужил до 1873 года.
Наступившая зима 1865 года поставила греческих переселенцев в катастрофическое положение. Проводимые правительством Александра II либеральные реформы судебной, военной, образовательной системы, местного самоуправления, реформы, назревшие после отмены крепостного права 1861 года, разрабатывали молодые либеральные чиновники, а претворяли их в жизнь старые чиновники-консерваторы.
Грекам-изгоям, с их многовековым патриархальным образом жизни, было совершено непонятно всё происходящее вокруг, они не ведали, что оказались под жерновами преобразований в России, оказались на границе феодального и капиталистического укладов в экономике.
Свои горькие жалобы на плачевное состояние горемычные пришельцы направляли во все доступные инстанции, однако, даже от наместника Кавказа не было понимания и поддержки. И тогда,« 8 января 1866 года греки уведомили власти о своём желании переселиться в Кабарду или Кубанскую область. Получив отказ, они сообщили губернатору об их намерении вновь вернуться в Турцию. Из 98 семейств, пожелавших этого, только 39 получили разрешение и в июле 1867 года покинули сёла Ногут и Султанское1». «…Наконец, мы можем припомнить, что в 1867 году 37 семейств, решивших возвратиться в Турцию во что бы то ни стало, нашли возможность внести более 2000 рублей в уплату причитавшегося с них долга после того, как им стали серьёзно грозить продажею принадлежащего им скота2». С весны 1866 года греки всё громче стали заявлять о своём желании вернуться в Турцию. В их безысходном положении, природный инстинкт самосохранения подсказывал именно такой выход.
В том же 1866 году, к Султану стали стекаться толпы бывших крепостных крестьян Средней и Южной России: Черниговской, Харьковской, Тамбовской, Курской, Воронежской и Полтавской губерний. Греки, живущие на возвышенности, не без интереса рассматривали нежданных пришельцев, заполонивших внизу на севере долину реки Калаус в каких-нибудь 200-300 саженях от них. Официально этот день считается днём основания села Султан, хотя фактически, как известно, первыми поселенцами были турецко-подданные греки Малой Азии ещё два года назад. Одновременно, в Крымгирей явились свободные крестьяне Чернозёмной полосы России, по преимуществу малороссы и отчасти великороссы, которые скоро заполнили лощину речки Малый Карамык3 у южного склона довольно высокого холма. На севере, за этим холмом, в каких-нибудь семи верстах, вот уже два года проживали греки - крымгиреевцы. Если взглянуть на местность, окружающую Султан и Крымгирей с высоты птичьего полёта, то увидим на севере, в долине речки Калаус и на юге, в лощине речки Малый Карамык, поселения русских крестьян, а на водоразделе между ними, на холмистой возвышенности в одной версте друг от друга, два греческих поселения. Третья диаспора греков-основателей села Ногутское расселилась в долине речки Сухой Карамык4 между двумя значительными возвышенностями на севере и юге. От ближайшего поселения соплеменников в Кымгирее их разделяли 24 версты, а от Султановских – соответственно 25 вёрст.
Неопределённое и тревожное состояние греческого населения усиливало центробежные силы в их сообществе. На протяжении всего 1867 греки неоднократно проявляли всеобщее желание возвратиться в Турцию. Оказавшись между молотом и наковальней, горемычные скитальцы то заявляли о своём желании уйти, то отказывались от заявлений; многие из тех, которые, наконец, ушли было туда, вскоре снова вернулись обратно. В то же время «многие греки вздумали переселиться в Кубанскую область, Эльборусский округ на реку Хасаут. Хотя леса и камня здесь было много, почвы беднее, чем в Пятигорском уезде. Это переселение на Хасаут прошло те же фазы развития, как и выселение в Турцию: греки то желали, то отказывались переселиться, уходили, но потом возвращались1…»
Ранней весной 1867 года в Ставропольскую губернию возвратились ходоки-депутаты, те ходоки, которые в 1863 году ушли, не дав понять на что они решились; те самые, которые пожелали занять не заселённые земли, лежащие по реке Кума. Дмитрий Харлампиди и Михаил Чапрониди привели с собой 200 семей из Турции. Не слушая указаний местного начальства, касательно того, где можно селиться и где нельзя, депутаты привели своих доверителей прямо на приглянувшиеся земли в долине реки Кума. Одна сотня семей расположилась на землях князя Орбелиани, другая – на земле графа Евдокимова2. На требования окружного начальства греки никак не реагировали. Потребовалась помощь военной силы, чтобы заставить удалиться непокорных: евдокимовских – к соплеменникам в Ногутское, орбелиановских – в Султанское.
«…В начале октября 1867 года в Пятигорск явились ещё около 100 семей греков. 10 октября пошли изморозь и снег – продолжать путь стало невозможно. Пришедшие греки самым настоятельным образом требовали, чтобы их расквартировали на зиму в Пятигорске в каких-нибудь казармах, чтобы в течение зимы им выдавалось бы содержание для прокормления себя и своих семейств, а весною, чтобы им было выдано пособие деньгами и материалами на первоначальное обзаведение. Такие требования были, конечно, не исполнены3».
«…Окружной начальник увидел себя вынужденным обратиться к крестьянам Новоселицкой волости с таким предложением: «пожелают ли они из чувства человеколюбия и сострадания к своим «единоверцам» разместить у себя пришедших греков и прокормить их «Христа ради» хоть до весны». Крестьяне, как это бывает всегда «пожелали» и положили: греков принять к себе в дома и отпустить на них в течение зимы по пуду муки на душу, начиная с шестилетнего возраста, с соответственным количеством крупы, соли, сала. Сверх того крестьянами прочих соседних волостей были сделаны довольно значительные пожертвования, как деньгами, так и материалами: одеждой, провиантом и прочее. При первых хороших днях вновь пришедшие греки выступили из Пятигорска и были размещены по селениям Новоселицкой волости4». Весной 1868 года они покинут селения Новоселицкой волости, но далее следы их теряются…
В результате реформирования системы местного самоуправления от Ставропольской губернии были отторгнуты и причислены к Терской губернии города: Моздок(1866 г.), Кизляр(1867г.), Георгиевск(1868 г.), а сама Ставропольская губерния была изъята из управления Кавказским краем. Это обстоятельство ни как не повлияло на переселение русских крестьян. Численность русскоязычного населения в сёлах Султанское и Крымгиреевское стало быстро увеличиваться, а к селу Ногутское, впервые подошли и стали расселяться по соседству с греками русские, выходцы из средних губерний России, преимущественно малороссы из Полтавской, Харьковской, Екатеринославской, Воронежской губерний. «Сначала они сильно страдали от лихорадок, потому что жилища их стояли внизу, под горою, на Сухом Карамыке, подле длинного болотистого пруда, наполненного отвратительною, грязною водою. Но с тех пор, как они перенесли свои дома на гору, где воздух чище и колодцы дают хорошую воду, лихорадки исчезли1». «Земля, отрезанная правительством селу Ногутскому, была очень хорошего качества, а поэтому небольшой сначала посёлок стал быстро увеличиваться новыми русскими поселенцами.2» «Благодаря хорошей почве и ежегодным благоприятным урожаям, русские жители Ногута стали понемногу на ноги, несмотря на тягость первоначального обзаведения хозяйством.3» Отношения двух общин - греческой и русской, слаживались непросто. «…Несходство характера, нравов, обычаев и мировоззрений двух различных по духу национальностей повлекло за собой частые ссоры и драки между членами общества. Предметами споров и раздора служила главным образом земля, а потом и разные другие обстоятельства. Греки – народ восточный, обладая вспыльчивым и живым характером и имея постоянно при себе оружие (кинжалы и револьверы), особенно часто обижали русских, число которых вначале было невелико, они захватывали у них лучшие участки пахотной земли, пастбища, поместья, места водопоя и т.п. При ссорах и драках часто пускали в ход своё оружие, результатом чего были весьма нередкие случаи нанесения ран, а иногда и убийства. Возникали постоянные жалобы начальству и судбища, пока, наконец, у греков не было отобрано оружие4».
«У крымгиреевцев и почва, и урожай ещё лучше. Пока селение это ещё совсем новое, а потому не богатое, но естественные условия в нём благоприятнее, чем в Ногуте. К сожалению этого никак нельзя сказать относительно русских жителей Султанского, положение которых далеко не благоприятно. Дело в том, что земли, принадлежащие Султанскому, можно подразделить на два сорта: одни земли расположены на возвышенности, которая идёт к Крымгирею, другие тянутся вниз, по Калаусу и за Калаусом. Верхние земли, составляющие непосредственное продолжение крымгиреевских, чрезвычайно урожайны, между тем как нижние не родят почти ничего. Крестьяне объясняют себе это тем, что на горе, внутри земли, почти повсюду есть вода: колодцы, вырытые там, дают хорошую воду на глубине сравнительно довольно незначительной, сверх того, в самое сухое, бездожднее лето по ночам и на заре на горе слоняются туманы и облака, «тянет сырой воздух», как говорят местные жители; вследствие того жатва никогда не выгорает.
По Калаусу же земля солонцеватая, сухая, если и пройдёт дождь, то он как-то скатывается по ней, а не впитывается внутрь. Сверх того, крестьяне уверяли, что, взодрав верхний слой почвы, они постоянно замечают внутри земли какие-то трещины, толщиною в руку, и что по этим трещинам дождевая вода сбегает куда-то к низу, не пропитывая хорошенько почвы, «так что мы, русские люди, просто дивуемся».
Понятно, что нельзя ручаться за справедливость и целесообразность всех этих объяснений: «за что купил, за то и продаю», говорит русская пословица. Верно только то, что на горе постоянные превосходные урожаи, между тем как на Калаусе неурожаи следуют за неурожаем. Но земли по горе заняты по большей части греками; на долю русских крестьян приходится только очень незначительная часть возвышенных земель, главная же масса их земель по Калаусу. Таким образом, неплодородность этих земель почти всею своею тяжестью падает на русских поселенцев. «Кругом хлеб, а у нас нет», - печально говорят они5».
Губернатора К. Г. Властова ни могла не беспокоить судьба греков Пятигорского уезда. После изъятия Ставропольской губернии из управления Кавказским краем, он прямо подчинялся российскому царю, а не через Наместника Кавказа, как прежде. Более того, на генетическом уровне, греческое происхождение не могло оставить его равнодушным к нуждам и чаяниям изгоев. Он направляет Германа Лопатина, своего младшего чиновника особых поручений в уездный город Пятигорск со специальным заданием. Результатом выполненного задания стало написание Лопатиным «Очерка заселения свободных земель Пятигорского уезда» в августе-середине сентября 1869 года, благодаря которому мы имеем хотя бы какие-то сведения о жизни, быте и нравах греческих переселенцев сёл: Ногутское, Крымгиреевское, Султанское.
Вот его описание: «Жилища греков, которые русские крестьяне справедливо называют лисьими норами, вырыты в земле, так что вы очень часто можете пройти по крыше подобной землянки, совершенно не замечая, что вы попираете ногами жилище человека. Узкая, круглая дыра, служащая окном, не пропускает достаточно света, чтобы различать сколько-нибудь ясно окружающие вас предметы, даже когда дверь в землянку отворена, впрочем, и эта дыра на зиму затыкается, так что, по-видимому, греки не чувствуют ни малейшей надобности в свете.
Скот греков в течение зимы помещается вместе с ними в тех же землянках, в боковых отделениях, что, конечно, более способствует развитию животной теплоты, чем поддержанию опрятности, о которой, впрочем, никто не заботится…
Для того, чтобы разный домашний скарб не погнил от сырости, составляющей, конечно, неизбежное условие подобных жилищ, гречанки или, как их здесь называют -«гречки» должны каждое утро выносить этот скарб для проветривания на свежий воздух. Поэтому всякое утро, зимою ли, летом ли, если только не идёт дождь или снег, вы увидите матрасы, циновки и другую «хурду-мурду», принадлежащую грекам, разложенной в более или менее живописном беспорядке, вокруг дыр, ведущих в их жилище.
Белья греки не знают. Одежду свою, представляющую с первого взгляда какую-то кучку пёстрых лохмотьев, они не переменяют и носят её до тех пор, пока она совсем не свалится с плеч. Пища греков самая жалкая и невкусная, не столько по недостатку материалов, сколько по неумению готовить. Хлеб у них пресный, в форме лепёшек или пышек, щи или похлёбка тоже пресная, так как они не умеют варить квас, которым заправляют русские свои щи. Они просто кипятят в воде разную зелень, крупу и прочее, так что выходит какое-то «варево», по выражению русских: кашу они переваривают до такой степени, что она выходит очень невкусной. Если есть молоко, варят молочную кашу. Летом едят по преимуществу лук, разную зелень и тому подобное «сырьё» в натуральном виде, т.е. никак не приготовленное.
…Они рано выучились отказывать себе во всём, терпеть всяческие лишения для того только, чтобы иметь деньги, этот могущественный рычаг, способный освободить их от всяких несчастий, и от естественных бедствий, и от притеснения власти предержащей. Это вечное, насильственное самоотречение, вечная необходимость скрывать от посторонних глаз свой материальный достаток, обратились мало-помалу в нравы, обычаи и привычки греков. Таким образом, грязный образ жизни, добровольное лишение себя всего, кроме самого необходимого для поддержания жизни, христарадничество, вечные жалобы на непокрытую бедность представляют в настоящее время исторически выработавшуюся, неотъемлемую характерную черту греков.
…В домах греков мы можем видеть много больших медных сосудов особенной, характерной формы и разные другие вещи, удержавшиеся у них и не проданные ими, несмотря на бедственное положение их вскоре после прибытия. Из официальных дел видно, что даже в первую осень своего пребывания здесь у многих греков оказались средства для того, чтобы купить семян, обработать и засеять свои собственные запашки.
Таким образом, тот ужасный вид самой вопиющей бедности, который поражает нас при первом въезде в греческие поселения, должен быть отнесён столько же к исторически сложившимся бытовым привычкам, сколько к действительной недостаточности материальных средств.
…Молотят они досками, в которые вбито множество камушков. При таком способе молотьбы получается пропасть половы и очень мало хорошей, цельной соломы, которая не только необходима для всевозможных хозяйственных поделок, но и составляет в этой безлесной и сухой местности единственное топливо. Муку они мелют на ручных мельницах (шеромил1) вроде той рукоятки, которой вертел когда-то Самсон2, ослеплённый филистимлянами. Греки обрабатывают вовну, но не сеют льна, с обработкою и употреблением которого они совершенно не знакомы. Они не носят белья и вообще никаких полотняных изделий. Женщины их не умеют скроить и сшить простой рубашки, чем немало удивляли сначала русских баб. Им не известна тайна различных швов: их куртки и панталоны сшиты одним и тем же, чрезвычайно простым и грубым швом. Другие части одежды даже не шиты, а просто как-то навёртываются, подтыкаются и привязываются.
…Большая часть греков – хорошие каменщики. Только местные жители говорят, что за их работой надо присматривать, иначе они «фальшат». В Тифлисской губернии, напротив того, греческие каменщики известны не только за искусных, но и за очень честных рабочих.
С точки зрения нравственности, религиозного и интеллектуального развития, греки также представляют свои особенности…Они соблюдают посты, но почти вовсе не знают праздников, даже пасху они стали соблюдать с большей торжественностью только после довольно продолжительного сожительства с русскими. Они редко посещают свои молельни и при этих посещениях не выказывают особенно сильного благоговения и уважения к святыне; по крайней мере по рассказам местного начальства, они зачастую курят трубки в своих молельнях и разговаривают между собой довольно свободно.
Многочисленность их священников зависит не столько от избытка религиозности, сколько от того, что в Турции они жили мелкими посёлками, причём каждый посёлок имел отдельного священника.
…Что касается нравственных качеств греков, то мы находим здесь многие хорошие черты, заслуживающие упоминания. Судя по рассказам крестьян, между греками почти вовсе не слыхать воровства.
…Греки отличаются замечательною трезвостью; они почти вовсе не пьют водки, пьяниц между ними совсем нет, да и вообще, едва ли кому случалось видеть пьяного грека. Государственный доход с питей сильно бы поуменьшился, если бы русские крестьяне походили в этом на своих греческих единоверцев.
Относительно трудолюбия греков показания разных сторон довольно сильно противоречат друг другу. В первое время по прибытии греков донесения управляющих ими чиновников постоянно наполнялись самыми горькими жалобами на «леность и празднолюбие греков». Но с другой стороны, судя по тому, что я сам видел и что рассказывали мне живущие вместе с греками крестьяне, греки должны быть очень трудолюбивы. «И когда только эти греки спят! День и ночь ревут их арбы; когда ни проснись ночью, всегда услышишь скрип греческих повозок», - говорили мне крестьяне. «Когда бы ни шла гречанка, с нею всегда её шерсть и веретено: как остановилась хоть на минуту, так и пошла сучить, то чулок вяжет».
…Но рядом с этими хорошими качествами в них нередко проявляются неблаговидные черты, обусловленные долгим господством над ними насилия и притеснения: скрытность, хитрость, лживость, вечные жалобы на своё бедственное положение, нищенство; притворство и неизлечимая страсть к жалобам, ябедничеству и сутяжничеству. Гражданское развитие греков, весьма понятно, находится на очень низкой ступени.
Подобно русским мужикам они плохо понимают всю хитрую сложность нашей администрации и предпочитают отправлять депутатов со своими жалобами прямо к «самому набольшему», к царю или к великому князю. «Мы согласны слушаться только великого князя, - говорил мне греческий юзбаш1, и когда я ему заметил было, что едва ли это возможно, то юзбаш сказал, что в таком случае можно присылать к ним от великого князя от времени до времени какое-нибудь доверенное лицо, своего человека».
В своих отношениях к русским греки повторяют общеизвестное отношение расы менее цивилизованной, т.е. они мало-помалу поддаются влиянию русских. В своём образе жизни, орудиях, сельскохозяйственных приёмах они начинают довольно заметно подражать своим русским односельцам. Греки не представляют той умышленной отчуждённости от всего русского, которую так постоянно и так сильно проявляют немцы-колонисты.
…В настоящее время при Султанском сельском правлении служит в десятниках мальчуган-грек, лет 13 – 14, который говорит по - русскому безукоризненно. Изменения, произведённые в быту греков под влиянием их русских односельчан, заметны при самом поверхностном наблюдении.
…В уборке хлеба и сена они совершенно оставили свою прежнюю убыточную методу: хлеб они косят теперь на косу с грабельками, а сено уже не вяжут в снопы, а мечут в точно такие же стоги, как и русские. Они выпрашивают у крестьян рубашки и носят их с удовольствием. Некоторые «гречки» пробовали учиться у русских баб кроить и шить такие рубахи сами.
Русский хлеб и щи русского приготовления также чрезвычайно нравятся грекам, многие из них учились делать квас, чтобы потом заправлять им своё варево. Вообще чуть ли не в первый раз в течение всей своей истории русский крестьянин является здесь «цивилизатором».
Но такое подчинение русскому влиянию в сфере умственной и экономической не мешает грекам…беспрерывно ссориться с ними (русскими), прибегая для решения своих бесконечных распрей попросту к самосуду и драке. Не имея возможности бороться против силы, греки не могли помешать поселению русских, но раздражение, произведённое на них этим поселением, осталось и проявляется в той придирчивости, с которой они ухватываются за каждый частный случай недоумения, возникающего из-за пользования каким-нибудь клочком земли.
На основании тех же соображений греки решительно не хотят признавать границ между землями, принадлежащим различным селениям. Так, например, султанские греки запахали огромное пространство земли, принадлежащей крымгиреевским крестьянам, и не дозволяют крымгиреевцам пахать на их же собственной земле.
…Так как крымгиреевские мужики довольно терпеливо и покорно переносят такой насильственный захват их собственности и так как местному начальству порядочно-таки надоела бесконечная возня и хлопоты с греками, то греки продолжают, поэтому беспрепятственно пользоваться богатыми угодьями, принадлежащими крымгиреевскому русскому селению… Русские крестьяне редко прибегают к суду. Во-первых, они почему-то вообразили себе, что русское начальство не может судить грека, потому что он турецкий подданный, во-вторых, и самое главное, разыскание виновного крайне затруднительно: греки не выдают отдельную личность; они требуют, чтобы каждый раз их судили всех, вследствие этого они являются пред сельским правлением в виде громадной толпы, с жёнами и детьми, и производят ужаснейший гвалт. Раз обвинённые греки стараются запутать дело и прибегают к бесконечным хитростям. Тот же грек, который очень порядочно объясняется по-русски, когда сам является жалобщиком, оказывается совершенно не знающим русского языка, когда обвиняют его самого. «Конечно, легко взвести что угодно на бедного человека, который ни слова не понимает по-русски»,- объясняет он через переводчика. «Я слеп и глух ко всему, что тут происходит, потому что ничего не понимаю из того, что вы тут толкуете. Конечно, трудно ли погубить бедного, ничего не знающего человека!» - прибавляет он, продолжая разыгрывать «казанскую сироту».
…Поэтому нельзя не сказать, что русский крестьянин, терпеливый, выносливый, привычный к нашей администрации, а главное, не имеющий у себя в запасе никакой Турции, куда бы он мог уйти в случае недовольства своим положением, представляет собою колонизатора самого пригодного, самого удобного для заселения каких бы то ни было русских земель, а следовательно и свободных земель Северного Кавказа1».
А вот наблюдения другого исследователя: «Удивительно, какая резкая разница во всём между русским и греческим населением! Эти полудикари, пришедшие из Турции почти нищими, жившие сначала не иначе, как в землянках и саклях, Эти «душегубы», по выражению местных крестьян, в настоящее время представляют из себя самый мирный, трудолюбивый, трезвый, земледельческий элемент населения, в умственном и нравственном отношениях значительно превосходящий своих русских односельчан. Трезвость греков примерная: пьяниц между ними совсем нет и пьяного грека на улице никогда нельзя встретить. Они пьют только дома и в особых случаях, как, например, на свадьбах и т.п., при чём никаких безобразий в гуляющей компании не бывает. Воров между ними тоже нет. Судятся греки весьма редко. В супружеской жизни как мужья, так и жёны отличаются примерною верностью друг другу, а отношение мужа к жене не оставляют желать ничего лучшего. Греки даже не понимают, как это можно бить свою жену и смеются над русскими, выражающими и доказывающими свою любовь к жёнам кулаками и плетью2».
Минуло пять лет, а положение греческих переселенцев в Ставропольской губернии лучше не стало. Более того, всё больше усиливалось тревожное чувство неуверенности в завтрашнем дне. Они не торопились принять российское гражданство, не смотря на то, что правовой акт наместника царя на Кавказе от 30 апреля 1865 года « циркуляр о порядке принятия в подданство России греков и персиян и о снабжении вообще иностранцев паспортами», определял реализацию такой возможности. Греки прекрасно осознавали, что, став подданными российского государя, путь обратно в Турцию будет закрыт навсегда. Возвращение в Малую Азию было самым крайним случаем, самой последней надеждой вернуться на родину-мачеху, но к могилам своих предков. Обманутые в своих ожиданиях, греки используют любую возможность покинуть пределы губернии.
Исследователь Ф. П. Доброхотов пишет: «…Малоазийские греки, жившие в Ставропольской губернии, почти все турецкие подданные, иногда переписывались со знакомыми и родственниками, оставшимися в Турции и через них узнали, что черкесы оставили богатейшие земли, которые с уходом русских войск пустуют3».
«В 1869 году 10 семьям власти Ставрополья разрешили переселиться в Эльбрусский округ Кубанской области на реку Хасаут4».
Архивы сообщают: «Из Ногута Пятигорского уезда 8 марта 1869 года в нагорную полосу Кубанской области переехало 22 семейства греков5». Образовавшееся село Хасаут - Греческое вошло в состав Баталпашинского отдела Кубанской области (ныне Черкессия). В 1873 году здесь в 25 дворах проживали 137 человек6. В 1875 году, усилиями жителей Хасаута в селе возведена церковь в честь св. Дмитрия7.
Сегодня фамилии Дибижев, Зурначёв, Фиев, Филимянов и другие, в массовом порядке встречаются как в Хасауте, так и среди «нохутских» греков.
Быстрорастущее население Ногутского и Султан, расширяясь главным образом за счёт бывших крепостных крестьян Центральной России, всё больше теснило греков. 24 мая 1871 года греки, впервые за семь лет в ультимативной форме, требуют отделения своей диаспоры. Им обещают, но обещание придётся ждать четверть века.
В 1874 году российское правительство отказало ста семьям ногутских греков переселиться в Черноморский округ. Тогда 47 их представителей обратились к турецкому консулу за разрешением вернуться на историческую Родину, но Турция, на пороге войны с Россией категорически отказалась принять «троянского коня». Греки были «обречены» смириться с судьбой и утешиться обещанной надеждой на отдельное селение.
Осенью 1876 года, самые отчаявшиеся и решительные, не имея разрешения местных властей, нелегально ушли в Кубанскую область. Таких семейств было 89, из которых 60 обосновались в Красной Поляне, а 29 семей осели в деревне Адербиевка. В 1877 году грекам, самовольно покинувших Ставропольскую губернию, благодаря ходатайству самого губернатора, разрешили остаться в Черноморском округе. Позже, в 1878 году Фанаилиди и Ксандиниди приведут на Красную Поляну ещё 30 семей из недавно образованного села Хасаут-Греческое.
1877 год отмечен в истории подъёмом освободительного движения в Оттоманской империи, особенно на Балканах и на востоке Малой Азии. Реакция турецких властей была безжалостной. Мировая общественность была возмущена «зверствами турецких карателей1». В марте 1877 года в Лондоне представители великих держав, согласовали протокол, в котором Турции предлагалось провести реформы в пользу христианского населения, однако, та отклонила Лондонский протокол. И тогда 12 апреля Александр II подписал манифест об объявлении войны Турции. 185-тысячная русская армия, форсировав Дунай, успешно начала военные действия на Балканах против 160-тысячной турецкой армии. Одновременно войсковые операции России начались и в Закавказье. В апреле-мае 1877 года, русская армия взяла крепости Баязет и Ардаган, блокировала Карс.2 Решающее сражение произошло осенью в районе Аладжинских высот, недалеко от Карса. 30 октября русские войска штурмом овладели укреплённой горой Авлияр – ключевым пунктом турецкой обороны, а в ночь на 6 ноября был взят Карс. После этих событий русская армия быстро продвинулась на запад и вышла к Эрзуруму.
Информация о стремительном продвижении русских войск, доходившая до греческого населения Ногутов и Султана, не могла не радовать их. Ведь во времена пяти предыдущих русско-турецких войн их отцы, деды и прадеды неизменно участвовали в восстаниях и мятежах против 400-летнего османского ига3. И то событие, что русские – у стен Эрзурума, в каких-нибудь 200-х километрах от родных мест Αργηροπολη4, обогрело души несчастных изгоев. Ещё звонче заиграла лира1 в руках местных лиричи, ещё возвышеннее запел их голос.
Однако радость греков была преждевременной. 19 февраля 1878 года в Сан-Стефано2 Россия и Турция подписали мирный договор, пересмотренный позже на Берлинском конгрессе. По этому договору к России отходили турецкие крепости Ардаган, Карс, Батум и Баязет. Христианское же население оставшееся на турецкой территории, было подвергнуто жесточайшим репрессиям из-за того, что поддерживало и активными действиями помогало успешному продвижению русской армии в восточной части Малой Азии. И хлынули новые потоки беженцев с Анатолийского плоскогорья в межгорные долины, ведущие на Эрзурум, а оттуда - прямая дорога на Карс, Гюмри, Цалку.
О бедственном положении греков Ставропольской губернии беженцы знали от знакомых и родственников, побывавших там. Поэтому они не пожелали перейти Кавказский хребет и спуститься на Ставропольскую равнину: одни осели в освобождённой Карской области, образовав семь сёл: Исламор, Масурджик, Артост, Чатах, Гёлкечмез, Эмирхан, Олухли, другие - двинулись на Батум, Колхиду3, Абхазию, Северное Причерноморье – Кубанскую область4. Основная же масса беженцев пришла в Цалку - район южной части Восточной Грузии.
Спасаясь от мести и преследований турецких властей, двадцати четырёх летний Евтимий Дмитриевич Зурначи, после гибели старшего брата Кириака, принимает решение увести семью в Цалку, где ещё в 1830 году греческие переселенцы из окрестностей Эрзерума образовали 18 селений. И, хотя у Евтимия Дмитриевича и его двадцатилетней жены Марии Николаевны пока не было детей, в состав семьи, главой которой он стал после гибели Кириака Дмитриевича, входили: вдова брата (Зилфова - в девичестве) и её дети – четырёхлетняя Елена и годовалый Дмитрий. В 1881 году дым Зурначи пустит корни в Цалке – селе Гуниакала. Через 7 лет, не вынеся лишений, умирает мать Елены и Дмитрия. Свой тяжкий крест по опекунству круглых сирот - племянников Евтимий Дмитриевич донесёт до конца, не смотря ни на что. Ведь в этом же 1888 году Мария родит ему сына Кириака, а двумя годами ранее – дочь Софию. Но это уже другая история…
Всего за 1878 – 1884 годы стотысячный поток греческих переселенцев образовал 72 поселения на просторах Российской империи. Некоторые из них найдут приют у своих ногутских и султанских соплеменников, впрочем, последние, при первой возможности покидали пределы губернии в поисках лучшей доли. Так, например, известно, что «тридцати семьям из Пятигорского уезда было разрешено в середине 80-х годов переселиться в местечко Псху (район Сухуми5)»
В апреле 1887 года в Ставрополь прибыл новый губернатор, грек по национальности – Никифораки Николай Егорович, генерал-майор, кавалер орденов: Белого Орла, Святой Анны всех степеней Святого Владимира 2-й, 3-й и 4-й степеней, Святого Станислава с императорской короной и многие другие. В составе Кавказской гренадёрской артиллерийской бригады участвовал в Кавказской войне, проявив героизм и знание военного дела. Много славных дел свершил Никифораки на посту губернатора за 15 лет государственной службы. С пониманием отнёсся к нуждам и чаяниям горемычных греков сёл Ногут и Султан. Им твёрдо было обещано, что скоро представится возможность создания отдельных греческих поселений. И такое разрешение поступило в 1897 году: султанским грекам переселиться восточнее на 20 вёрст в дубовую балку, а ногутским – вниз по течению речки Сухой Карамык на 10 вёрст, после чего греческое население в массовом порядке стало принимать российское подданство. По свидетельству сторожил, именно тогда окончания их фамилий изменились с -иди, на -ов, например, Зурначи – Зурначёв, Петаниди – Петанов, Асадиди – Асадов.
На тот период в селе Ногутском имелось 1400 дворов и столько же домов, из них двести – принадлежало грекам. «На такое большое село имеется одна небольшая деревянная церковь в честь св. Николая Чудотворца. Греки, впрочем, имеют свой особый молитвенный дом и особый церковный притч, состоящий из священника и псаломщика. Здание молитвенного дома каменное, просторное, но самой простой архитектуры и имеет бедную обстановку. В селе имеются 4 училища: 2 одноклассных Министерства Народного Просвещения, 1 одноклассное церковно-приходское и 1 школа грамоты. Оба министерских училища помещаются в одном большом каменном здании. Церковно-приходская школа построена и содержится на средства одного богатого крестьянина. 4-я школа – греческая и содержится исключительно на средства греков. Нельзя не упомянуть здесь про отношение к школе русского и греческого населения. Греки по количеству составляют меньшинство населения, между тем в обеих министерских школах число учеников-греков составляет половину общего числа школьников. В церковную школу греки не отдавали детей, находя, что преподавание там идёт неудовлетворительно. При этом весной, как только начинаются полевые работы, огромное большинство русских учеников берётся родителями из школы до следующей осени; греки же почти все, обыкновенно, посещают занятия до последнего дня. Даже самые беднейшие из них не покидают последней. Мужчины-греки до одного грамотные; среди же русских безграмотность мужчин – ещё обычное явление. Нужно также заметить, что дети греков прежде поступления в русскую школу ходят в греческую от двух до трёх лет.
Набожность греков тоже значительно выше русских; она проявляется даже в том, что на одном общем с русскими кладбище все греческие могилы имеют хорошие, тщательно сделанные кресты и иногда памятники, над русскими же сплошь-и-рядом торчат одни шесты от крестов или обломки камня, или вовсе ничего нет, только кое-где встречаются небольшие плохонькие крестики.
В настоящее время все греки имеют такие же домики, как у русских; хлеб, который прежде у них заменялся «чуреками», теперь они пекут отлично; скот и домашнюю птицу содержат хорошо, отчего и продукты скотоводства и птицеводства у них получаются лучшего качества. Куринные яйца, которые на Кавказе вообще очень мелки и потому не идут на заграничные рынки, у греков ничем не отличаются от российских. Многие греки держат буйволов, дающих им прекрасное густое и богатое жиром молоко. До сих пор только не могут греки приучиться к чистоте и опрятности. Все греки и почти все гречанки более или менее чисто говорят по-русски. Признавая за греками много прекрасных качеств, русские женщины охотно выходят замуж за греков; случаев же выхода гречанок за русских ещё не бывало. К сожалению, по замечанию стариков-греков, молодое поколение их начинает портиться, заимствуя у соседей своих многое плохое. Хороший же пример греков на русских, по-видимому, не оказывает ни малейшего влияния1».
21 сентября 1897 года ногутские греки погрузили на арбы, впряжённые буйволами, собранный урожай, нехитрый скарб, детей и стариков, двинулись колонной на новое место жительства. Заскрипели повозки, заиграла лира – вечные спутники горемычных греков; толпа потянулась на восток. Этот день и является днём основания села Греческое, входящее сегодня в состав Минераловодского района. Здесь у родника, наречённого греками Καλον γουην2, тысячедушная греческая диаспора «пустит корни» в российской земле. Селились, как было принято: родственники – рядом, односельчане – в одном квартале. Греческий поток Гюмюшханского санджака состоял из выходцев 3-х турецких сёл: Селитеря (Сели-дере), Комбят (Кумбатур, Гюнбатыр), Каркана и одного цалкинского (Грузия). Поэтому и сегодня – центр села Греческого называют Селитера, восточная μαχαλα (окраина) – это Каркана, западная – Кумбатур и южная окраина села вдоль правого берега речки Сухой Карамык – Цалка. В советские времена были созданы 4-е колхозные бригады, соответственно 4-м исторически сложившимся районам села Греческого.
В 1897 году, когда ногутские греки обустраивались на новом месте, в Цалкинском селе Гуниакала, в семье Зурначи, картина была такая: у Евтимия и беременной супруги Марии – трое детей Соня (12 лет), Кириак (10 лет), Кириаки (6 лет). Елену, старшую племянницу, выдали замуж за Попова Георгия Кириаковича, а семнадцатилетнего Дмитрия, женили. Теснота и скученность под крышей ветхой лачуги, заставили Дмитрия искать выход из создавшегося положения. Зная, что грекам Ногутов, среди которых были двоюродные братья его отца, разрешили переселиться и основать село Греческое, он принимает решение – вместе с молодой женой, присоединиться к ним. Однако, её родственники категорически против того, чтобы их дочь покинула Гуниакала. Разругавшись с женой и её роднёй, Дмитрий Зурначёв навсегда покинет Грузию и уйдёт в Ставропольскую губернию, село Греческое. Здесь его приютит старший из двоюродных дядей – Авраам, живший в центре села – Селитере. Дмитрий Зурначёв, с раннего детства познавший всю тяжесть крестьянского труда, лишения и нужду раннего сиротства, батрачит на подворьях селян: сначала у Чахировых, затем у Чемяновых, потом у Кучуровых. Глава семейства Кучуровых – Николай, был доволен своим работником: сильным, расторопным, честным и глубоко порядочным. Не знал он только, что его дочь Парфена и батрак любят друг
друга и встречаются тайно.
В 1901 году Дмитрия призывают на службу Царю и Отечеству, а Кучурова Парфена рожает девочку, наречённая Чёфой (Соня). Пехотинец Зурначёв служит в Манчжурии, а в 1904 году, на Квантунском полуострове, защищает крепость Порт – Артур. Здесь в окопах среди бойцов «видел неряшливого рябого Иосифа Джугашвили (Сталина), писателя Бородина». Русско-японская война 1904 года ещё не закончилась, а раненого в руку Зурначёва, комиссовали.
Вернувшись в Греческое, Дмитрий узнаёт, что Парфена родила от него дочь. Однако Кучуровы не желают знать бывшего своего работника, который, по их мнению, обесчестил девушку и тем самым опозорил их доброе имя. Да и что, может дать дочери и двухлетней внучке этот батрак, у которого ни кола, ни двора.
К 1904 году в селе Греческом насчитывалось 150 дворов и 1044 человека. Жителям принадлежало 4,6 тысяч десятин земли, из них под посевами – 1,7 тысяч десятин1.
В 1909 году в селе открыта церковь Георгия Победоносца. На торжествах присутствовал сам архиепископ Ставропольский и Кавказский Агафадор.







«В этом краснокупольном храме Георгия Победоносца в 1909 году крестился Константин Попоянов, которому будет суждено стать инициатором возрождения Греческой церкви, после того как рьяные атеисты сбросили колокола храма и превратили его в хлебный амбар».2 Первой покойницей, которую отпевала эта церковь, была тридцатилетняя Парфена Кучурова. Смерть молодой женщины ещё больше обострила давний конфликт стариков Кучуровых и Зурначёва Дмитрия,
вокруг судьбы семилетней Софии. Проиграть эту битву для бывшего защитника Порт-Артура было выше сил. Осиротевший в том же возрасте, как и дочь, он даже в мыслях не допускал, что оставит девочку сиротой при живом отце. По понятным причинам Кучуровы тоже не уступали. Тогда Дмитрий решился на отчаянный шаг: он завернул дочь в одеяло и унёс на хутор Лаваровка, близ села Греческое, намереваясь увезти её в Грузию, Цалку, Гуниакала. Мудрые старики Кучуровы, ужаснувшись и поняв, что могут потерять любимую внучку навсегда, нагрянули на хутор «с белым флагом». Мол, «... Δημιδ, κλωστ οπις σο χωριον, ελα σισων μετε μας κε μετιν θυγατερα. Παρακαλουμεσε, αικων τρανω πονον με φτας μας»1 … С тех пор Зурначёв стал равным в семье Кучуровых. Односельчане говорили: «Eπηεν σηγαμπρος», т.е. пошёл в примаки. В народе дали ему прозвище-пароним - τη Κουφουρ Ο Δημηδ.
По данным 1910 года в селе проживали практически одни греки – 1316 из 1354 человек 2.
В отличие от ногутских, султанские греки не очень торопились покидать основанное ими поселение под горой Брык. На выделенных правительством землях они пахали, сеяли, косили сено, заготавливали дрова, летом жили в шалашах.
По данным А.Твалчрелидзе, в Султановском проживали «по семейным спискам русских – 3075 м.п. и3116 ж.п. и греков - 234 м.п. и 217 ж.п. наличных душ. В селе имеется 1411 дворов с 1487 домами; в то число входят 87 греческих дворов с их домами. Кроме того, в селе существуют русская деревянная церковь и греческий молитвенный дом в честь святого великомученика Георгия Победоносца, сделанный
из самана и стоивший грекам 1000 рублей. В греческом молитвенном доме богослужение совершается на греческом языке особым их причтом,
состоящим из священника и псаломщика3».
Осенью 1898 года греки навсегда покинут Султан, чтобы основать новое село в двадцати километрах от прежнего места – Дубовую Балку4
Нелегко было оставлять насиженное место, где родилось и выросло целое поколение, где оставались могилы их предков. За 34



года совместного проживания с русскими,у многих зародились и укрепились дружеские отношения и даже родственные. Так Стофорандов Анастас (1868–1915г.г.) был женат на уроженке Султана Дарье Григорьевне Онуфриенко (на фото). Здесь у них родились Фёдор (1888 г.), Елена (1896 г.), Кузьма (1898 г.), а в Дубовой Балке – Петя (1909 г.), Гриша, Катя.
В Дубовой Балке жили практически одни греки. В 1910 году их население составляло 1699 человек5, т.е. увеличилось почти в семь раз за 13 лет (причина такого демографического взлёта, автору неизвестна).
«…Наиболее характерные для старожильческого села Дубовая Балка греческие фамилии: Асадов, Греясов, Петанов, Поландов, Попандопуло, Стофорандов, Селескеров, Тузанов, Факиров, Ферисов1.»

По свидетельству сторожил, греки, проживающие в селе Дубовая Балка, назывались шеранет, зумонет и тызыхлибис. Паронимы, очевидно, указывали на принадлежность жителей к бывшим турецким сёлам – Зумона и Тызых района Шерия.
«До последнего времени, практически, никто из греков Ставрополья не имел понятия, из каких конкретно регионов Турции переселились их предки в 60-е годы XIX века. Лишь в последнее время представители уже четвёртого поколения серьёзно занялись этим вопросом. Сейчас с уверенностью можно сказать, что большинство греков-переселенцев из Турции пришли из местности, называемой Шерия или Χερηανα (как её называют в греческих источниках), а также из прилегающей к ней и исторически, и географически связанной с ней местностью Келькит2. Этот район в верховьях реки Келькит (или Κηλκις) и в долине реки Шейран, которая является притоком первой, и которая в древние времена называлась Ληκως ποταμι3(Ликос потами). Данная местность расположена южнее города Гюмюшхане (Αργηρουπωλις – по-гречески) на 25 – 60 км и занимает территорию радиусом в 15 – 20 км, на расстоянии 100 – 120 км от Чёрного моря».4
« Из различных источников и по рассказам представителей старших поколений, - пишет в своей работе А. Г. Попадиус, сегодня нам известны почти все сёла Шерии и Келькита.
Шерия: 1. Гарача (Гараджа). 2. Зумона (Зимона, Зимена). 3. Комбят (Кумбатур, Гюнбатыр). 4. Мавролит I. 5. Мавролит II. 6. Каркана. 7. Парочи (Паручи). 8. Пинчачо (Пинчандон). 9. Селитеря (Сели-дере). 10. Тарсон (απαν). 11. Тарсон (αφκα). 12. Чагул. 13. Тузух. 14. Чихизар. 15. Темете. 16. Улушейран. 17. Пелен. 18. Туианоглу. 19. Салут. 20. Шамики. 21. Пануч. 22. Калора (Λευκοπετρα).
Келькит: 1. Ямур (Дзамуре у П.Триандафилидиса). 2. Паноглу (Паник). 3. Хосперик. 4. Калибертек. 5. Келехпур. 6. Раншейр. 7. Хартуджин. 8. Келькит. 9. Зангар. 10. Каракайя. 11. Котиля. 12. Мороком. 13. Сион. 14. Хайкья.
Периклис Триандафилидис, посетив районы Шерии и Келькита в 1866 году, даёт некоторое представление о масштабах эмиграции в Россию в 1864 году:
Семедере (Селитеря) – 15 домов было 45 домов
Кумбатур (Комбят) - 15 домов было 70 домов
Зумона (Зимена) - 35 домов было 100 домов
Мезире - 15 домов было 40 домов
Туманголу - 7 домов было 30 домов
Тарсос эски - 35 домов
Тарсос урум - 60 домов
Сион - 20 домов
Чаул - 20 домов
Мавролит - 50 домов
Улу-Шерин - 25 домов
Пелен - 35 домов5»

Курсивом выделены сёла Шерии, откуда пришли основатели Ставропольских сёл Ногутское – Греческое, Султанское – Дубовая Балка.





Л и т е р а т у р а

1. ГАСК, ф. 101, д.01, №5031

2. Лопатин Г.А. Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Ставрополь, 1870, вып.III, стр. 13 -38.

3. Шахбазов В.В. В сердце моём – село Греческое. Минводы, «Энотис», 1997.

4. Твалчрелидзе А. Ставропольская губерния в статистическом, географическом, историческом и сельскохозяйственном отношениях. Ставрополь, типография М. Н. Корицкого ,1897.

5. Доброхотов Ф. П. Черноморское побережье Кавказа. Справочная книга. Пепроград, 1916 год.

6. Памятная книжка. 1873 год, с.214-232

7. ГАКК, ф. 574,оп.1, д. 1408

8. Справочник по Ставропольской епархии. 1910 год, стр. 394.

9. Буганов В. И., Зырянов П. Н. История России. 10 класс, Москва, просвещение 1999 год.

10. Читлов Д. С. «Славные греки Грузии», издание «Закавказские военные ведомости», Тбилиси, 1995 год (историко-публицистическое и научно-социологическое исследование).
Соавторы: Э. Гуриели, Ф. Читлов, Р. Игнатиаду.

11. Гриценко В.Б. История городов и сёл Ставрополья. Ставропольское книжное издательство, 2002 год.

12. Дмитриев К. Г. Греки Ставрополья и Карачаево-Черкессии в сборнике «Понтийские греки» Ελληνικα σχολειο, Краснодар, 1997 год, выпуск III.

13. Попадиус А. Г. География поселения, экономическое положение, быт, нравы и причины переселения греков Шерии в Россию в 60-е годы XIX века. Сборник научных статей, выпуск I, Пятигорск, 1994 год.

14. Газета «Эвксинос Понтос» №6, Анапа, 1997 год.


П Р И М Е Ч А Н И Я :
Читлов Дмитрий Самсонович родился в 1935 году в селе Ахалик, Цалкского района



В. А. Шахбазов «Цалка – найденная и потерянная Родина. Караком – в судьбе моей и моих земляков».

«…В начале июня 1864 года на Цалке весь урожай зерновых погиб из-за сильного градобоя. Людям угрожал голод….»
«…Цалкинские греки проявляли дружелюбие и гостеприимство всегда. В 1863 году из Турции в Ставропольскую губернию проследовала очередная партия греков, которые не успели перейти Крестовый перевал и вынуждены были перезимовать на Цалке. Цалкинцы с большой теплотой и радушием приняли их, если учесть тот факт, что никакой государственной помощи переселенцы не получили и всю зиму находились на иждивении своих гостеприимных хозяев. В связи с этим газета «Кавказ» (№9 за 1864 г.) писала: «Греки Цалкского округа высоко ценят благосостояние, приобретённое ими в короткий срок переселения своего в Российскую Империю, и считают своим священным долгом благодарить за это благодать Божию радушнейшим приёмом единоплеменных им переселенцев, число которых доходит в одном Цалкском округе до 300 дымов, по 9 душ каждый средним числом. Местных же греков на Цалке 9215 душ обоего пола (4739 мужчин, 4506 женщин) в 1075 дворах. Такой усиленный постой, равняющийся трети местного народонаселения, не может не быть весьма тягостным для оседлых жителей. Тем не менее, новые пришельцы нашли самый радушный приём в своих зимних квартирах на Цалке, откуда они весною отправятся на место своего назначения – Ставропольскую губернию».
Весной 1864 года «гости» тронулись в путь (как только открылась Военно-Грузинская дорога). Вместе с ними из некоторых сёл Цалки (Гуниа-Кала, Едикилиса, Кумбет) ушли от земельного голода на Цалке 22 семьи (муж. – 64, жен. – 47) в надежде на лучшее. Но через два года они просились обратно.
Архивный документ даёт разъяснение этому факту. 28 марта 1867 года на имя наместника Кавказа поступило прошение от имени 22 семейств казённых государственных крестьян, жителей села Сухой Карамит Георгиевского уезда Ставропольской губернии, Дмитрия Попова. В прошении говорится: «В 1864 году с разрешения начальства я с доверенными перешёл на жительство из Цалкского округа из села Гуния, он же Кала, Кумбета и Едикилиса, в Сухой Карамит Ставропольской губернии, он же с. Нагуты». Далее он пишет: «Климатические условия оказались для нас вредными, многие заболели и болеют лихорадкой, особенно вредна для нас вода. Поэтому умерло около 70 душ. Дети наши родятся умершими или вскорости после рождения умирают. Следовательно, народонаселение наше не увеличивается и со временем может быть совершенно вымрет. В 1866 году Спиридон Попов от нашего имени подал прошение с просьбой переселить нас обратно на Цалку. Но ничего не предприняло тогда начальство. Теперь я от имени 22 семейств прошу разрешения переселить нас обратно на Цалку. Также просим вернуть нам оружие, отобранное у нас начальством». (Центральный государственный исторический архив Республики Грузия (ЦГИАРГ), ф.7, оп.1, д.337, л.3-6).
Наместник Кавказа попросил ставропольского губернатора высказать своё мнение по этому вопросу. Губернатор отмечает: «Желающие 22 семейства переселиться обратно в Цалкский округ приехали в Нагуты в 1864 году, при водворении им было выдано хлеба для осеменения полей, для устройств жилищ и земледельческого орудия взаимообразно на сумму 160 рублей 70 копеек». Далее губернатор замечает, что греки справедливо просят уехать обратно. «Между тем причина, о которой они просят, не лишина справедливости: со времени поселения тифлисских греков в августе из 23 семейств умерло в настоящее время 75 душ, мужского пола – 41, женского – 34, четыре семейства совсем вымерли. Сейчас осталось в живых 111 душ обоего пола. Местность и вода в с. Нагуты располагают к болезням, - продолжает губернатор, - особенно к лихорадкам. А на греков эта причина действует особенно сильно потому, что они неопрятно содержат свои жилища и носят платья и обувь, почти никогда с себя не снимая, до тех пор, пока оно истлеет, или изорвётся в клочки». (ЦГИАРГ, ф.7, оп.1, д.337, л. 12).
Губернатор удовлетворил их просьбу, но с условием, что они выплатят долг государству «здесь или на Цалке». Они оказались должны государству 180 рублей. (ЦГИАРГ, ф.7, оп.1, д.337, л.10). Наместник Кавказа выяснил и мнение их бывших односельчан, которые дали письменное согласие на их обратное водворение, то есть готовность принять их в свои поселения с. Кумбет, с. Гуниа-Кала, с. Едикилиса в Цалке.

«Свидетельство.
1867 год. Марта 14 дня. Мы, нижеподписавшиеся жители села Гуния-Кала Цалкского округа, Триалетского приставства, Тифлисской губернии, состоящие по камеральному описанию из 44 дымов, выдаём сие свидетельство в том, что в1864 году из среды нас по согласию нашему и с разрешения высшего начальства переселились на жительство в Ставропольскую губернию бывшие односельцы наши с семействами, а именно:
1. Маранджев Григорий
2. Попов Спиридон
3. Попов Дмитрий
4. Каррагенов Соломон
5. Айвазов Афанасий
6. Беков Лефтер
7. Беков Пётр
8. Аврамов Илья
9. Кесоев Василий
10. Пантелев Пантелей
А в настоящее время мы также с общего нашего согласия, по просьбе их и по согласию нашему желаем опять принять их на жительство в среду себя, в том и подписываемся:
Шаарлиевы Чортанасовы Стефановы
Тушиевы Михайловы Заменопуло
Чопозовы Гулаксизовы Киласовы
Кесаевы Байтановы Калайдчиевы
Полидовы Чикнисовы Козьмовы
Поповы Зубаловы Арнаутовы
Манасовы Котрановы Делибалтовы
Хараламбовы Авраамовы Аслановы
Халоевы Хешоевы Гайтасовы и др.»
Подписали представители 38 семейств (там же, л. 22-23).




Свидетельство.
1867 год. Марта 17 дня. Мы, нижеподписавшиеся жители села Кумбет, Цалкского округа, Триалетского приставства, Тифлисской губернии, состоящие по камеральному описанию из 67 дымов, выдаём свидетельство в том, что в 1864 году из среды нас по согласию нашему и с разрешения высшего начальства переселились на жительство в Ставропольскую губернию бывшие односельцы наши с семействами, а именно:
1. Чопозов Харалампий
2. Соломонов Иван
3. Адамов Авраам
4. Чамичасов Савелий
5. Чамичасов Николай
6. Гаврилов Иван
7. Асоров Иосиф
А в настоящее время мы также с общего нашего согласия, по просьбе их и по согласию нашему желаем опять принять их на жительство в среду себя в том и подписываемся:
1. Данилов Савелий 10. Галдчиев Степан 19. Балабановы
2. Аврамов Адам 11. Галдчиев Анастас 20. Левоновы
3. Данилов Харлампий 12. Чопозов Георгий 21. Чамчевы
4. Полянов Козьма 13. Капипев Иордан 22. Ивановы
5. Шаанов Кирилл 14. Чейранов Анастас 23. Даниловы
6. Гаврилов Пило 15. Айнарджиев 24. Парашкевовы
7. Аврамов Георгий 16. Демирчиев 25. Михайловы
8. Адамов Иван 17. Куцуров 26. Александровы».
9. Какуло Хышто 18. Гарибовы
Всего 50 подписей (там же, лист 21).
Такого же содержания свидетельства дали и жители села Едикилиса от 20 марта 1867 года. Тогда в Едикилисе было 30 дворов. Уехали в 1864 году следующие односельчане с семействами:
1. Стефанов Иосиф
2. Топузов Фода
3. Порфиров Василий
4. Фластоев Савелий
За них ручались:
1. Довлатовы 7. Кудоевы 13. Шараповы
2. Панделовы 8. Карашевы 14. Моисеевы
3. Михайловы 9. Аманатовы 15. Хараламповы
4. Поповы 10. Филяковы 16. Фёдоровы
5. Макаровы 11. Чакаловы 17. Иордановы
6. Гягчевы 12. Испировы 18. Христофоровы
Всего 26 подписей (там же, лист 22-23)

Эти греки получили разрешение переселиться обратно. Но 9 семейств из-за крайней бедности не могли выехать обратно и остались на месте. Данные о переселившихся и оставшихся в этом документе нет.
 
немного пришлось сократить, ибо не помещалось...
 
 
Дима Топалов,
прочел все и пытаюсь понять
это ты "Село Гречекое" отсканировал или что-то другое (не иключен вариант самоподготовки этого материала в виде соединения разных частей разных текстов) :?:
Цитата
Дима Топалов пишет:
Фиев
Цитата
Дима Топалов пишет:
Тузанов
8)
Цитата
Дима Топалов пишет:
в массовом порядке встречаются как в Хасауте, так и среди «нохутских» греков.
Фиевы :?: :o
а мне казалось наоборот. все семьи можно пересчитать по пальцам двух рук (в прямом смысле этого слова)

кстати, наконец-то узнал как появилась Дубовая, а то пока были только предположения
i Patrida zi sin pshim
 
Цитата
Дима Топалов пишет:
немного пришлось сократить, ибо не помещалось...
а что сокращал? и куда не поместилось?
если там чего серьезного сокращено, то, если есть в электронном варианте, скинь мне :|
i Patrida zi sin pshim
 
grek,

Это написал не я, а сосед мой в минводах Асадов Юрий Николаевич. Эту книжонку про село он тоже использовал вроде... Он использовал несколько источников...

Сократил жалобу, которую греки накатали на какого-то пятигорского чиновника (она есть в книжке про греческое) и ещё что-то несущественное... тут ограничение символов было. я думал немного сокращу-и всё... потом только додумался, что можно было разбить на 2 поста историю...

Цитата
grek пишет:
если есть в электронном варианте, скинь мне
окей 8) Там даже с фотками... =)
 
Цитата
Дима Топалов пишет:
Это написал не я, а сосед мой в минводах Асадов Юрий Николаевич. Эту книжонку про село он тоже использовал вроде... Он использовал несколько источников...
Очень любопытная книжонка.
Только удивляет некоторая противоречивость "российских наблюдателей" о греческом быте тех лет.
Насколько я знаю у греков всегда был культ чистоты.
Может быть греков путали с татарами или турками, у которых с чистотой всегда были большие проблемы?
 
 
Nikоs-Rus,
К сожалению, то, что греки в первое время, прийдя в Россию, действительно жили в "норах", вырытых в земле, правда. Не знаю насчёт чистоплотности быта, но про норы эти мне ещё прабабушка моя рассказывала. она 1907 года рождения...
И эти книги писали сами греки, думаю, они б не стали себя принижать... ;)
 
Цитата
Местность и вода в с. Нагуты располагают к болезням, - продолжает губернатор, - особенно к лихорадкам. А на греков эта причина действует особенно сильно потому, что они неопрятно содержат свои жилища и носят платья и обувь, почти никогда с себя не снимая, до тех пор, пока оно истлеет, или изорвётся в клочки»
И всё ж таки противоречия есть...
В этой цитате, например... Как это может плохая вода и местность плохо действовать на тех людей, которые никогда не снимают с себя одежду и обувь (читай- бомжи)!? Логичнее было бы предположить, что плохая вода смертельна для чистюль.
-----
Насчет "нор"...
А как же получается, что с одной стороны жили в норах, а с другой стороны греки были отличными каменьщиками-строителями? Неувязка!
Или они для чужих строили дома, а для себя только норы? Глупости всё это.
-----
Дальше... По словам одних наблюдателей они были лентяями, а по словам других- работали днем и ночью.
Одни нестыковки!
 
Nikоs-Rus,
Почитайте внимательнее. там всё объяснялось. это было вызвано тем, что греки хотели вернуться назад. они думали возвращаться в турцию. а какой смысл строить дома на пол года? поэтому подчёркивается поначалу. потом, конечно, начали строить нормальные дома, вон какую церковь в Греческом построили! шедевр архитектуры!!!! :D А вода там действительно кошмар! что не река-то помойка! :D глиняная вода там какая-то! вон кума-главная наша река-так там не то что пить-купаться невозможно! вот и пьёт весь ставропольский край и по сей день воду с кубани...
 
"Норы" и на Цалке были, слышал от старших.
Почему не строили домов - не знаю.
Вообще-то, построить дом - не такое уж и легкое дело.
Нужны деньги и время. А еще семью кормить надо. Так что в условиях Цалки или Северного Кавказа это было не просто так.
Кстати, и потом, при советской власти, тоже - люди дома годами строили.
 

Какой классный аватар у тебя!Дима Топалов, :)

Про норы по-моему упоминается в книге про Ставрополь. Как же она называлась.... "Крепость в степи" по моему....
 
Цитата
Ελλινα пишет:
Какой классный аватар у тебя!Дима Топалов
мне тоже нравится :oops:

Да, ну что все за эти норы так удивляются? Это же прекрасно: лежишь в норе с любимой женщиной, греете друг друга дыханием... романтика! :D :D :D
 
Цитата
Дима Топалов пишет:
лежишь в норе с любимой женщиной,
:D :D ты как скажешь!
 
 
Цитата
Ελλινα пишет:
ты как скажешь!
тебе понравилось? :oops:
 
Дима Топалов,

Если скажу да, ты пойдешь нору рыть? :D :D :D
 
Ελλινα,
я, к сожалению, утратил технологию :( Предки не донесли :D

Кстати, я загрузил пару сканов из той книжки, которую мне давали прочесть, которую я мечтаю иметь и которая была использована среди прочих Асадовым Юрием Николаевичем в данном исследовании: http://foto.mail.ru/mail/topalovdima/pontos
 
Дима, спасибо за список жителей Цалки-)


Но... качество плохое... Буквы почти не видны, приходится догадываться, что там написано.
Если цифровой фотик, пожалуйста, сфоткай книгу им. И размер фотографии выбери большой, например 1600х1200.

Если сделаешь, будет очень здорово.
 
Aleko,
Да всегда пожалуйста! К сожалению, у меня нет этой книжки, как и той про понтийцев. Давали почитать только. И то, давали дяде а он мне... Странно, мне не первый человек говорит что там тяжело прочесть... А у меня на компе нормально. увеличиваешь и всё прекрасно видно! Хм... а книжка эта называется "Цалка найденная и потерянная родина" Автор- В.А. Шахбазов
 
....cейчас с уверенностью можно сказать, что большинство греков-переселенцев из Турции пришли из местности, называемой Шерия или Χερηανα.[B] Данная местность расположена южнее города Гюмюшхане (Αργηρουπωλις) [B]
В отношении села Дубовая Балка это так. Что же касается жителей с. Греческое, то здесь попробую внести некоторое уточнение. Возможно, изначально первые поселенцы Ногутов (1864гг) были выходцами из сел Кумбатур, Селитеря, Каркана Гюмишханского санджака Турции. Однако, насколько мне известно из рассказов старожил, основной приток переселенцев в с. Греческое пришелся по окончании русско-турецкой войны 1877-78 гг. Пришли они уже из Карсской области, где какое-то время жили (10-15 лет) после присоединения Карса к России.
Кстати как сообщил мне когда-тоуроженец Нохута Дима Топалов:"... ещё старики говорили, что эти три села именно под Карсом, а не Трапезундом или Синопом. Именно в районе Карса находились эти сёла".
Вот попробуй теперь разберись Шейран или Карс...
С эллинами по-убеждению. С варварами по-принуждению. (Аристотель к Александру)
 
Лично я за карс. я нашёл на карте турции на берегу озера Ван вот это село: http://www.travelpost.com/EU/Turkey/Bitlis/Kumbet/map/2273742 Мне кажется, это и есть наш кумбатур (во всех вариациях его произношения) =))
И я своими ушами слышал как моя прабабушка сказала, что мы пришли из сёл карской области 8)
Единственное могу сказать, что, скорее всего, греки пришли и оттуда и оттуда.
 
 
По крайне мере есть три села Кумбатур на карте сегодняшней Турции. Одно из сел действительно есть в районе Гемюшханы (км. 60 на юг) и по численности населения и по произношению(Gunbatur) оно действительно очень похоже. Что касается Kumbet на берегу озера Ван, то это город, а не село. К тому же это исконно армянские земли и там не было компактных греческих поселений. Если даже и были некоторые села, то села не понтийских а капподокийских греков, которые сильно отличаются от понтийцев как по языку так и внешне. Старожилы вообще не упоминают про армян и тем более про озеро Ван. Дело в том, что понтийские греки за последние 200 лет много раз меняли места поселений с каждым разом уходя на восток. В этом смысле, Карсский вилайет, который старики села Греческое часто вспоминают был последним по сути их местом жительства.
Это был своего рода большой "перевалочный пункт ",
через который они по-суши уходили в Россию из южных районов Понта. Некоторые оставались там до 1922 г. Так, что по всей вероятности, греки с. Нохут и Дубовая Балка являются выходцами из местности Шерия, но с 1863 по 1897г большая их часть сначала ушла в Карсскую область, а в последствии воссоеденилась со своими родственниками уже ко времени основания этих сел. Есть такая книга в интернете, называется она: "Памятная книга Карсской области 1878-1918". в ней я нашел немало греческих фамилий характерных для ставропольских греков.
С эллинами по-убеждению. С варварами по-принуждению. (Аристотель к Александру)
 
Ребята, может кто-нибудь из вас знает имя и

фамилию архитектора церкви в селе Греческом.?!
срочно
όλα σην κάρδεμ έχατα έναν απέξ κι βγάλω

 
Zdravstvuyte! A ne podskajete est' li site gde mojno uznat' pro AXALIK :?:
 
Цитата
Султанская Ставка и бывшие
ногайские аулы Нагут4 и
Крымгирей.
хм а про это можно по подробней? Мои предки рядом где султан жили. Есть предположение что прадедушка в султане родился, хотя точно не известно, дед родился около султана в хуторе ви ноградном. Есть сведения, откуда этот хутор появился? До революции может и не было, как мне сказали обычно делали их при селах и оттуда переселенцы были. Вообще я русский, предки русские, но мне почему то посоветовали на этот форум написать. Пытаюсь хоть что нибудь про родословную узнать. Фамилия моя К р а с с а. Я думаю русская, но с удивлением обнаружил что и у греков она встречается. Хм что вы думаете по этому поводу? Есть какие нибудь сведения? Прошу не писать без пробелов фамилию, не хочу в гугле чтобы было. Хм вообще не знаю, думаю маловероятно что фамилия греческого происхождения, на процентов 90 думаю что совпадение просто, хотя что рядом греки тоже жили любопытно. У вас есть какие либо списки о жителях или что либо на подобии?
Изменено: sslava sslava - 28.07.2012 15:35:01
 
Ну вообще давно интересовался этим вопросом. Как то написал на форум вгд года четыре назад. Потом про это вообще забыл почти, и относительно недавно решил серьезно заняться этим вопросом, так как любопытство не дает мне покоя, с учетом того что по папиной линии мало что известно о предках, только полное имя прадедушки и год рождения, и что погиб сражаясь во вторую мировую. Где родился не известно. Решился наконец то в архив пойти заказать документы. Правда если даже не знаю места рождения прадедушки, может быть результат будет трудно получить. Заказал материалы по селу Султан, тут как повезет выйду на след или нет. Кстати мне же одна гречанка ответила, с ней немного общался, как я понял уверена якобы в греческом происхождении моей фамилии, в ответах пыталась убедить и написала у неё такая же фамилия как у меня, означает винодел, и вообще может быть даже родственники. Но я крайне сомневаюсь все же что греческого происхождения. Почему вообще никаких семейных рассказов не осталось, все же не так и давно это было? Если бы интернета не было даже подумать не мог бы что у греков такая фамилия есть. Хм ну ладно есть надежда на архив, что повезет и может что получится выяснить. Да может и тут что подскажет? У вас какие то сведения есть.
Страницы: 1
Читают тему (гостей: 1)